«Безъ сомннія, пріятно будетъ каждому видть картину Китайской столицы, столь извстной по слухамъ и описаніямъ путешественниковъ. Сія мысль, во все время моего пребыванія въ Пекин, длала меня внимательнымъ ко всмъ, особенно достопримчательнымъ предметамъ сей столицы. Таже мысль была для меня побужденіемъ составить планъ, и присовокупить къ нему описаніе онаго. Смю уврить читателя, что планъ сей не изъ числа тхъ, каковыхъ довольно въ Пекинскихъ лавкахъ; но есть снимокъ новый, составленный въ 1817 году, и отдланный со всевозможною тщательностію. Занимавшійся снятіемъ мстоположенія цлый годъ употребилъ на то, чтобы доставитъ сему плану совершенную полноту и точность. Надлежало исходить до единой улицы и переулка, дабы по самоличному обозрнію положить все на бумагу въ дробныхъ частяхъ, и составить потомъ цлое…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
Никита Яковлевич Бичурин
«Мая 25-го, в 5-ть часов вечера, я распростился с Иркутском. По дороге к Байкалу, называемой Заморскою, минуя городскую заставу, немедленно подымаешься на Крестовую гору, облегающую Иркутск с южной стороны. Кладбище, с тремя каменными церквами, расположенное на сей горе над самым городом, представляет очень хороший вид. Возвышенности от кладбища далее на юг покрыты густым мелким березником и сосняком, от чего весною и осенью много бывает сырости и мокроты…»
«Вообще я писалъ о Китае побочнымъ образомъ, т. е. въ томъ только отношеніи, по которому сіе Государство было прикосновенно къ событіямъ соседственныхъ ему народовъ. Въ одномъ только сочиненіи моемъ "Китай", я распространился о просвещеніи, нравахъ и обычаяхъ Китайскаго народа. Цель изданныхъ мною до сего времени переводовъ и сочиненій состояла въ томъ, чтобы предварительно сообщить некоторыя сведенія о техъ странахъ, чрезъ которыя лежатъ пути, ведущіе во внутренность Китая. Порядокъ требовалъ прежде осмотреть Тибетъ, Туркистанъ и Монголію, т. е. те страны, которыя издавна находятся въ тесныхъ связяхъ съ Китаемъ, и чрезъ которыя самый Китай имеетъ связи съ Индіею, Среднею Азіею и Россіею. Надлежало прежде обозреть географическое положеніе и политическое состояніе помянутыхъ странъ, и отсюда вывести политическіе виды Китая на оныя…»Произведение дается в дореформенном алфавите.
«В прошлом году издан в Париже французский перевод Путешествия г. Тимковского в Китай через Монголию – с поправками и замечаниями г. Клапрота, члена Азиатского Парижского общества. Естественно, что такой оборот должен произвести на читателей впечатление, невыгодное для русского подлинника, и расположить их в пользу французского перевода, тем паче, что издатели самонадеянно и торжественно уверяют всех в превосходстве своего произведения перед подлинником…»
Никита Бичурин, в монашестве отец Иакинф, был выдающимся русским синологом, первым, чьи труды в области китаеведения получили международное признание. Он четырнадцать лет провел в Пекине в качестве руководителя Русской духовной миссии, где погрузился в изучение многовековой китайской цивилизации и уклада жизни империи. Благодаря его научной и литературной деятельности россияне впервые подробно познакомились с уникальной культурой Китая, узнали традиции и обычаи этого закрытого для европейцев государства.«Эта книга является систематическим изложением описания китайского государства как социального института и, будучи написанной языком простым, ясным и доступным, при этом точна в фактах и изображении общей картины жизни китайского народонаселения».(Бронислав Виногродский)
«Нынешние наши учебники по истории и землеописанию Средней и Юго-Восточной Азии на редком шагу не сбиваются с прямого пути при безразборчивом последовании ученым Западной Европы. Петр Великий, предприняв ввести науки и художества в Россию, нужным нашел для сего дела призвать европейцев с запада, и в царствование его, по-видимому, все шло соответственно предположенной им цели…»
«В 1828 году мною изданы в свет записки о Монголии. Как скоро сие сочинение появилось, то французские ориенталисты сильно восстали против него. Причина тому была открытая. В моих записках между прочим помещено было краткое историческое обозрение монгольского народа, которое во многом противоречило сведениям о сем народе, давно уже распространенным в Западной Европе французскими ориенталистами. Споры по сему предмету, происходившие между мною и Клапротом, ограничивались одними объяснениями, ни мало не объяснявшими сущность дела…»