20 000 лет подо льдом

Взял ложку и, смакуя заранее, проглотил первый кусок. А проглотив, начал подпрыгивать и плясать, как дикий индеец. Кусок мяса был такой на вкус, как будто его варили в воде с хинином.

К сожалению, и из этого мяса нельзя готовить консервы гуляша. Из моих находок полезными пока оказались только яйцо диорниса и сало птеродактиля. Попробовал я сварить и мясо птеродактиля, но оно, хотя и не имело приторного запаха, однако было очень невкусно, как мясо кита.

Да, думаю, если в допотопные времена животный мир был этаким, то люди действительно имели основание стать вегетарианцами (если вообще тогда существовали люди).

И наконец, я попытал счастья с первобытным медведем. Огромную медвежью лапу положил в котел - она превратилась в студень. Вкус ее не был ни приторным, ни противным. Этот студень я разложил по принесенным мною жестянкам, которые затем запаял оловом.

Но зачем мне заботиться о будущем? Зачем здесь, в краю вечной зимы, я, окруженный дикими зверями, похороненный в глубинах ледовых трущоб, буду заглядывать на много лет вперед? На что мне надеяться? Какие надежды еще живут во мне?

Те надежды, которые лелеют моряки, потерпевшие кораблекрушение. Вот и я надеялся, что, возможно, моим

товарищам удастся вернуться домой. И возможно, отправится новая экспедиция в северные края и разыщет брошенный «Тегетгоф». Исследователи там найдут бутылку с запиской, в которой написано, что я не погиб, что я здесь. А еще я могу освободиться отсюда и вернуться на корабль. Могу, могу … кто знает, что может еще случиться?

Я хочу жить.

Властелина съесть не разрешено

Только позже я увидел, к какой потасовке наверху привела моя стряпня.

Из всех животных медведь имеет самый острый нюх. За целую милю он слышит, когда китоловы извлекают добычу и оставляют мясо на льду. Поэтому медведи не могли не услышать, что я на дне пещеры готовлю такие лакомые блюда.

Пока на дне пещеры я трудился на благо человечества (я здесь был его единственным представителем), среди белых медведей вспыхнул мятеж. Когда я выбрался из пропасти, то увидел, что все медведи грызутся между собой! Пока приходилось им тяжелой мукой получать каждый кусок мяса, они были добрыми и послушными. Но, попробовав дарового мяса и благодаря обонянию узнав, что продуктов у меня много, они начали бунтовать.

В пещеру ворвались снаружи все дикие, грабительские племена, и моих уже прирученных медведей прогнали от добытого изо льда мастодонта. Не помогло и то, что я начал вызванивать тревогу о ледовые столбы.

Правда, я не очень испугался волнения среди медведей, потому что до меня добраться они не могли. Я был от них на пятидесятиметровой глубине, а стены этой пропасти гладкие, как зеркало, только кое-где покрытые острыми ледяными шипами.

Однако какая-то странная удаль побудила меня рискнуть подняться машиной на мост. Я думал, что смогу снова укротить медвежий род. Средств для этого у меня было достаточно. А именно - хлороформ, лампа с ослепительным сиянием, куски мяса.

Но когда я поднялся на мост, то сразу потерял всякое желание усмирять медвежье племя. На освещенной верхней плите, которая, собственно, была широкой галереей пропасти, по крайней мере, сотня белых медведей грызлась между собой, а между ними копошилась целая стая наглых голубых лисиц. Здесь началась такая буча, что у меня исчезло любое желание вмешиваться в нее. Даже уже прирученные медведи вновь стали дикими. Не подействовал на них и свет лампы, а на разбросанные мной куски мяса ни один зверь не обращал внимания. Это был настоящий бунт в животном мире. Но один из медведей все же узнал меня. Бедная Бэби! Она не могла принять участие в борьбе, потому что ей мешали рукавицы. Она только съежилась за большой ледяной глыбой, на вершине которой гордо стоял отважный Марципан, безумно повергая вниз каждого мятежника, царапавшегося к нему.

Когда Бэби увидела меня на мостике, то покинула свое убежище и по карнизу начала карабкаться ко мне.

Заметив это, Марципан соскочил со своего престола и побежал вслед за своей женой, а за ним бросились преследователи. Все вместе приближались к мостику.

«К добру это не приведет!» Подумал я и быстро пустил подъемник в пропасть.

Только спустился я на пять метров, как Бэби стала вверху на мостике и так умоляюще посмотрела на меня печальными

глазами, что я остановился. Бэби не колебалась долго и соскочила с моста.

Увидев, что перчатки мешают ей уцепиться за машину, я помог медведице - схватил за кожу на шее и подтянул к себе.

Надо скорее спускаться вниз, потому что, когда еще хоть один медведь прыгнет к нам, канаты не выдержат. Звери, которые скопились, вероятно, отважатся на губительный прыжок к машине.

От этой опасности спасло нас героическое самопожертвование Марципана. Марципан заслужил звание смельчака, потому что вел себя как настоящий герой.