26fb3e12b6614ac4d87d4fce2d8bf18b

- Это что, шутка? – холодно осведомилась Корнелия. Стражницы привычно стояли в центре огромного зала по колено в розоватых облаках – прямо напротив Оракула. Разве что вместо похожего на Санту Тибора за спиной Мудрейшего стояли двое: суровый воитель Эндарно, хмурое лицо которого пересекали три параллельных шрама, и миниатюрная, похожая на засушенный цветок, пожилая китаянка. Не иначе, у Меридианских правительниц позаимствовали идею «воина справа, мудреца слева, мага в центре» – с поправкой на здешнюю специфику, конечно. Странновато считать Ян Лин советницей – при том, что самого Оракула принято называть «мудрейшим»… или было бы странновато, знай Стражницы здешних обитателей чуть хуже! Как-то Ирма, в очередной раз критикуя Мартина, заявила, что чем человек умнее, тем он бестолковее, вот и Оракул, достигнув вершин мудрости, похоже, обнаружил на этих высотах залежи редчайшей бестолковости! Иначе не стал бы сейчас больше раздражать и без того находящуюся сильно не в духе Корнелию…

– Скорее стечение обстоятельств. Порой это и называют – Судьба. – Оракул привычно до боли покачал головой – Стражницам он в такие моменты напоминал китайского болванчика. – Лилиан, как оказалось, владеет изначальной магией настроения. Как бы объяснить… есть магия Света и магия Тьмы, магия четырех Стихий и магия универсальной энергии – связующего звена. У всего этого есть свой образ, свой вкус и цвет, можно даже сказать. Характер. А магия настроения сама по себе – никакая. У нее нет собственных характеристик, оттого практически невозможно распознать человека, в котором она может совершенно неожиданно пробудиться.

В некоторой степени зачатками этой магии обладают почти все дети. Дети, пока еще не сформировавшие собственного «образа, вкуса и цвета»… Неспроста именно Лилиан так заинтересовала куклу, о которой вы сейчас рассказали. Куклы – не живые существа, но ребенок может поверить в их жизнь, и тем самым подарить кукле видимость жизни: Лили поверила, что кукла наблюдает за ней – и та получила способность двигаться, а вслед за верой, что игрушка «ожила», стала похожа на настоящего ребенка. Так же происходило с куклами исчезнувших детей… Нет! К сожалению, я не могу сейчас сказать вам, куда и почему они исчезали. Но только Лилиан на Земле обладает достаточной силой для того, чтобы вдохнуть своей верой настоящую, истинную жизнь в неживое. Однако эта магия при таком же сильном желании того, кто ею, сам того не подозревая, владеет, может превратиться в любую другую. Лилиан очень хотела стать похожей на тебя, оттого ее магия настроения вылилась в форму волшебства сферы Земли.

– Постойте-постойте! – Лилиан, перестав потрясенно изучать зал, истинные размеры которого терялись в пространстве, а пол заволакивала дымка бело-розовых облаков, подпрыгнула на месте. – Э-э, мистер Оракул… мне-е-е, это у Вас имя или должность?

– Должность, со временем ставшая именем. Чего ты хотела узнать, дитя?

– То есть, я могу все? Стоит только по-настоящему чего-то захотеть и ВУАЛЯ! Так и будет?

– Отчасти так, если твои желания искренни. Только учти, если ты пойдешь на поводу у эгоизма и будешь рассматривать магию настроения как средство получения жизненных удовольствий, она превратиться в темное колдовство. Если ты зайдешь слишком далеко, то необратимо превратиться.

– Можно подумать, колдуны Тьмы так уж неравнодушны к каким-то там удовольствиям, – фыркнула Ирма. – взять вот Фобоса, ему же НИ-ЧЕ-ГО вообще не надо. То есть… с одной стороны – присвоит все, что подворачивается, с другой – не хуже без всего этого обойдется.

– Это крайний случай. Когда сердце человека остывает настолько, что уже не способно испытывать радость и человек начинает относиться ко всему с презрением. Как в анекдоте про фальшивые елочные игрушки, которые совсем как настоящие, а радости от них – никакой. Путь Тьмы неизбежно ведет к этому, но…

– Хватит уводить разговор! – решительно шагнув к Оракулу, Корнелия сгребла его за воротник широкой хламиды и притянула к своему лицу. Глаза у нее посветлели, как льдинки – явный признак с трудом сдерживаемого гнева. Как-то особенно бросилось в глаза, что глава Кондракара ниже молодой женщины более чем на голову. Ему оставалось только беспомощно крякнуть от неожиданности.

– Запомните раз и навсегда, сэр, – процедила Корнелия сквозь зубы. – мы тут занимаемся чертовски важными для Вселенной делами и все такое. Кто-то, безусловно, должен… хоть мы и не выбирали этой миссии. Но втягивать в это моих близких ВЫ НЕ БУДЕТЕ.