26fb3e12b6614ac4d87d4fce2d8bf18b

Исключительно из нелюбви к торопливости и поспешным поступкам «заглянуть» у Корнелии на практике вышло как «аккуратно вынуть лист из конверта и, расправив смявшуюся бумагу, внимательно вчитаться». Потом, недовольно дернув головой, перечитать еще раз.

Через какое-то время блондинка убрала письмо обратно в конверт, гораздо аккуратнее, чем это делал муж, положила на поверхность журнального столика и, забыв на время про разворошенные ящики и коробки, в глубокой задумчивости устроилась на диване. Преждевременно позволять себе обиду не хотелось, вполне еще возможно, что и причин-то для этого никаких не было, а последнее время Корнелия владела своими чувствами все хуже и срывалась все чаще – гораздо, гораздо чаще, чем Питер того заслуживал – поощрять в себе и дальше эту отвратительную истеричность она крайне не хотела. Они просто могут обсудить все вечером, за ужином. С какой стати вообще было думать, будто супруг что-то скрывает, а не просто по обычному своему разгильдяйству просто забыл о письме, торопливо распечатав его и бросив к другим бумагам? Скорее всего, так и было!

Позволив своему раздражению проявиться только в этом, Корнелия одним махом сгребла и отправила в мешок для мусора весь найденный хлам, включая уже «отобранный», хотя обычно с разнообразными мелочами расставалась без особой охоты, пока существовал хоть небольшой шанс, что вещь еще может пригодиться. Уже через несколько минут этот поступок стал казаться нелепым, но обратно их вытаскивать Корнелия, конечно же, не стала.

До свадьбы Ирмы оставался всего день, а желание идти на праздник, и с самого начала-то не особенно сильное, со временем только продолжало истончаться. В конце-то концов, ну, пропустит Корнелия одну из этих свадеб, и что с того? Если Ирма намерена продолжать в том же темпе, их еще много будет в ее жизни! За подобные мысли становилось стыдно, но, как и во многом другом, теперь здравое понимание своей неправоты помогало слабо. В конце-то концов, ее лишили возможности заниматься хоть чем-то действительно важным, неужели подруге будет нанесена такая уж чудовищная обида, если Корнелия не приедет, сославшись на плохое самочувствие? Что не такая уж и неправда.

Еще как будет! Сама же Стражница Земли на самом деле считала подобное поведение совершенно не дружеским. Пусть Ирма и в лучшие-то времена ее несколько раздражала, демонстрировать это так вот, да еще оправдываясь… сложившимися обстоятельствами – было бы просто подло.

А ведь почти десять лет прошло с тех пор, как Корнелия навсегда для себя решила, что отныне ее чувства будут принадлежать ей, а не она сама – принадлежать чувствам! И после этого позволить портить себе жизнь даже не им, а банальным эмоциям? Нет уж, с ней это не пройдет! И уж тем более не должны как-то страдать от нелепых перепадов настроения другие люди.

Только вот Питеру явно не повезло – как самый близкий ей человек, он чаще других оказывался чересчур близко к «очагу возгорания». Когда дело касалось его, воплощать в жизнь подобные решения становилось несколько сложнее, вся налагаемая репутацией сдержанности и даже черствости самодисциплина не всегда помогала.

Заставив себя глубоко вздохнуть, Корнелия снова покосилась на белеющий со стола конверт. Питер, конечно, и не обязан был с ней советоваться. И отчитываться. Это она уже поступила не вполне правильно, прочитав чужое письмо, но… но…

Разговор в любом случае обещал быть не самым приятным.

– Ничего не хочешь мне объяснить? – оригинально «поприветствовала» мужа буквально на пороге Корнелия тем же вечером. Питер растерянно замер, судя по выражению на смуглом лице, торопливо проматывая в мыслях перечень всех своих вероятных и невероятных прегрешений. После чего в притворном испуге помотал головой. Блондинка слегка нахмурилась, но на молодого мужчину, все детство которого прошло под гораздо более суровыми взглядами авторитарной матушки, подобные меры действовали даже не в полсилы, а так, в четвертинку, так что должного эффекта угрожающее поблескивание глазами не возымело.

– Можно хоть наводящую подсказку, о чем вообще речь? Как бы не признаться в чем-нибудь, еще не всплывшем…

Не ответить на обезоруживающую улыбку стоило определенных усилий, чтобы скрыть свое колебание, Корнелия сдвинула брови еще сильнее и, не говоря больше ни слова, помахала перед носом мужа вскрытым конвертом. Улыбка Питера завяла.

– Совсем вылетело из головы, – пробормотал молодой человек.

– Именно так я и подумала. Ты ведь еще не отвечал на письмо. Судя по дате, осталось не так уж много времени.

– Теперь это не имеет значения.

– Но…

– Я же сказал, что вообще не собираюсь дальше играть в команде. Насчет постоянной работы тренером пока что точно узнать не удалось, но так – все равно больше стабильности, чем мотаться по всей Америке, а то и куда-то…

– В Австралию. Питер, ну что ты несешь? Я всегда думала, тебе нравится путешествовать и ездить на все эти чемпионаты, – по правде говоря, настолько нравилось, что иногда Корнелия бывала этим не слишком довольна, но прямо это Питеру понять не давала.