35c642e66e02de09a0e30023f4764e62

казарме не давали покоя старослужащие, и он сбежал в лес, чтобы

отоспаться. Подобный казус ничуть не умолял мастерства разведчиков –

всё было сделано на высшем уровне.

Письмо с войны

Здравствуй, Андрюха!

Только что сегодня отправил вам письмо. А тут от тебя пришло – я

очень рад. Передал от тебя привет Анвару Хамзину и Олежке

Онищуку.

У меня всё нормально, только недавно «жучка сдохла», трёх мужиков

потерял, ошибки для первого класса, а вернее, то, о чем мы всегда

говорили: ребята – не спите. Чапаев по этой же причине погиб. Но

мало что поняли. Через два дня вышли снова, и те же яйца, только вид

сбоку. Только вину страшную чувствую, что не смог вовремя по башке

настучать или обкормить таблетками от сна (есть такие).

А потом немножко попотеть пришлось, ночь наступила, связи нет

(соответственно, и авиации), и боеприпасов негусто, на ГП-25 по 4

штуки на всю ночь.

Больше всего боялся миномёта из «зеленки», духи на машинах уже

подъезжали. И если бы не авиация, к 22.00 прошла связь, то бог его

знает, чем бы всё это закончилась.

Пришли «СУшки» и отыгрались на «духах». Связь отличная, а мне всё

кажется, что я тихо говорю. Радист говорит: «Да я вас отлично

слышу». Короче, разогнали… а район тот, где Серёгу Кубу убили,

«духи» наглые там, ужас. К утру эвакуировались.

Сейчас готовлюсь отыграться, ночной <прицел> прибил, тут их

вообще всерьёз не принимали, насадок не использовали, а ведь в

основном ночью война идёт. Вот такие дела.

На этом заканчиваю. Пиши, Саша.

31.05.87.

Во время того боевого выхода три бойца были выставлены в охранение

на тактическом гребне и уснули. Все трое.

Их зарезали тихо и бесшумно. Утром выяснилось, что группа окружена и

к душманам подошла помощь со всеми вытекающими последствиями.

Глава 22

Наступила осень. В армии она приходит не с началом сентября, а только

после окончания проверки и получения молодого пополнения.

Штурмовщина перед сдачей военных дисциплин нас вновь не коснулась, но зато предстояло своевременное завершение построенных объектов –

новой казармы и шестнадцатиквартирного жилого дома.

В тот день ответственный за новую казарму старший лейтенант

Старченко заступал в наряд и ушёл пораньше. Я должен был лишь

изредка заглядывать на объект для общего контроля. Вот и зашёл. Там

уже, заложив руки за спину, прохаживался подполковник Астахов. Он

что-то недовольно разглядывал под потолком. Бойцы по причине

присутствия замкомбрига трудились с удвоенной силой. Астахов

повернулся в нашу сторону и громко скомандовал:

– Ну, ты, недоносок сраный! Иди сюда!

Я посмотрел по сторонам, чтобы определить, кто же из солдат ему

понадобился и чем так не угодил. На меня сочувственными взглядами

смотрели бойцы. Странные предчувствия охватили меня и тут же

подтвердились:

– Ты, ты, старший лейтенант, – продолжал оскорбления подполковник.

Я сделал два шага в его сторону и представился:

– Старший лейтенант Бронников.

– Тьфу, бл… я тебя со Старченко перепутал, – надменным тоном

продолжил Астахов и тут же вышел. После его ухода возникла неловкая

пауза.

– Товарищ старший лейтенант, мы знаем, что он мудак, – попытался

выразить своё уважение ко мне кто-то из старослужащих. Что я мог ему

ответить? Даже любитель поиздеваться над младшими офицерами

«Федерико Аморалес» не опускался до таких солдафонских выходок. В

спецназе я не помню, чтобы подобное бывало. Ни до, ни после этого

инцидента. Каждый из старших офицеров вполне понимал, что вся

тяжесть выполнения боевых, даже самых невероятных и опасных, задач

лежала на командирах групп, и относился к этой категории с уважением, хотя и не особо церемонились в случае, выдавая нагоняй.

Для меня в тот момент оказалась более важной реакция моих

подчинённых. Она выразилась в моральной поддержке, а могло быть и