40к хемо-псов и летописец

Запиликал будильник из наручного когитатора, после чего тут же заработали нейродатчики. Тут же Ларнелия проснулась и поняла, что отрубилась прямо за рабочим столом в штабном архиве на могучем крейсере великого и гордого имперского флота, что прибыл сюда на зов помощи. Она редко спускалась на поверхность, ведь там везде было опасно, да и удобств никаких не было.

И хоть Ларнелия была настроена очень серьёзно и планировала в том числе вжиться так сказать в гвардейскую роль, но всё же после беседы с хемо-псами посетить эти архивы.

– Ух... – шлёпнув себя по щекам Ларнелия тут же пробудилась и достала из своей сумочки волшебную коробочку.

Война войной, но платье Ларнелия носила даже в выходах на поверхность, как и проникалась она жизнью солдатской крайне... странными способами. В частности она просто разок попробовала рацион полевой офицерский, походила по казармам, разок полежала на кровати скрипучей, да в руках лазган подержала. При этом всём она действительно думала, что теперь понимает бойцов на передовой куда лучше.

Как и макияж она наносила каждое утро. Но не роскошный дворянский, а естественный, всё же она не просто там какой-то летописец, а аж военный корреспондент. Так что да, он тоже шла на какие-то свои жертвы. Впрочем, макияжа ей много не требовалось, ведь гены у неё были хорошие. Натуральная блондинка, яркие голубые глаза, элегантные и острые черты лица, она словно ласточка рассекала палубу корабля и траншеи, когда на планете не шёл дождь.

Затем она быстро вывела на глазной интерфейс то место где остановилась, с помощью также встроенной в глаз камеры сфотографировала копии личных дел, что как бы было запрещено, но... эти дела из полка хемо-псов, а на них всем плевать. К тому же и комиссар дал ей полный доступ, как и полковник всячески содействовал работе. Поэтому находилась она в архиве абсолютно законно.

И после, собрав все документы в папочку, отдельно упаковав во второй отсек сумки свои наработки, Ларнелия поднялась на ноги, поправила помявшееся платье и направилась на выход из архива. Однако покинуть она его ещё не успела, как тут же появился сам полковник сорока тысяч хемо-псов.

– Летописец Ларнелия, утро только началось, а вы уже вся в работе, – произнёс он и мило улыбнулся, настолько мило насколько может улыбаться прожжённый войной солдат, на лице которого двумя веками сражений лежали и шрамы, и аугментика, и абсолютное безразличие к ценности личности, когда на кону стоит судьба общества.

– Просто заснула, когда изучала личные дела, – ответила Ларнелия возвращая папку в руки работника архива, почётного гвардейца, что лишился руки, но до сих пор с гордостью носил все свои медали и хранил личные дела военнослужащих, даже тех, кто прибывал с Савлара.

– Хемо-псы значит... и что же такого вы хотели о них узнать? – с любопытством спросил полковник.

– Правду, – прямо ответила Ларнелия.

Всё дело в том, что после той беседы с отрядом Коршуна и конкретно с Крысом она вдруг поняла, что действительно знает совсем мало. За что были отправлены на Савлар эти люди? Какие грехи были за их спинами? Всё это она хотела узнать через личные дела, чтобы её текст был более живым и честным. Ведь именно это прошлое вероятно во многом определило или закрепило их личностные портреты. Ну или на крайний случай эти поступки могут стать хотя бы собирательным образом того, что на самом деле они из себя представляют.

Однако какого же было её удивление, когда проходя через стеллажи с папками она видела толстенные длинные дела гвардейцев из других полков, а добравшись до Савларского полка она обнаружила лишь тоненькие папочки, в которых порой было по пару листов с краткой информацией.

Гнида попал на Савлар за убийство гвардейца, Крысу вменялась государственная измена из-за продажи казённого имущество контрбандистам и возможно еретикам, Шакал ставил эксперименты над людьми и торговал органами, Медведь же и вовсе убил сорок три человека, в том числе женщин и детей. А Коршун и вовсе не имел никакой статьи, а просто получил надпись "обвинён губернатором за преступления против Человечества".

Далее шли описания их личностей, нарушения дисциплины, всякие качества... но всё сухо и без конкретики. Практически ничего не было известно о прошлом, ведь по факту командиры полков Савлара всегда знали две вещи: все они ублюдки и самых конченых отмечают отдельно специальной печатью. Или чаще просто пишут: в случае падения боевого духа и появления угрозы мятежа расстрелять первыми.

Но хоть и жутко было читать все эти дела, да и вспоминая ту беседу с Медведем Ларнелии было жутко, но... жутко потому что он огромен и силён, прямо амбал такой. Но поверила ли бы Ларнелия, если бы ей сказали, что Медведь убил ребёнка? Нет, на такого психа он не был похож, наверняка был какой-то подтекст, который мог много объяснить.