6b15ad8a063dbf87117dd400b69144d1

Они сражались за него с самого начала. Еще в Оксфорде он стал их признанным лидером. Но в его ранних произведениях нет ни следа этой склонности: они абсолютно безобидны, ни намека на порочность, чисты, как его беседы. Но как только мужчины в городе начали о нем говорить, его стали открыто или косвенно обвинять в извращенной порочности. Все говорили о нем так, словно не было никаких сомнений касательно его вкусов, и это - несмотря на свойственную англичанам сдержанность. Я не понимал, почему осуждение стало столь явным и единогласным, почему столь постыдная клевета, как я думал, так утвердилась в умах людей. Снова и снова протестовал я против несправедливости, требовал доказательств, но мне в ответ лишь пожимали плечами и смотрели с сочувствием, словно я нахожусь в плену непреодолимых предрассудков, требуя доказательств очевидного.

С тех пор благодаря сведениям из авторитетного источника я убедился, что дурная репутация Оскара Уайльда, установившаяся в первые годы его пребывания в Лондоне, была им абсолютно не заслужена. Со своей стороны также могу сказать, что в начале нашей дружбы я никогда не замечал ничего, что могло бы бросить на Оскара хотя бы тень подозрения, но уверенность в его извращенных вкусах была повсеместной и возникла еще во время его учебы в Оксфорде.

Но примерно в 1886-7 гг. манеры и образ жизни Оскара Уайльда заметно изменились. Он был женат уже несколько лет, у него родились двое детей, но вместо того, чтобы угомониться, он вдруг пустился во все тяжкие. В 1887 г. Оскар согласился стать главным редакторос женского журнала "The Woman's World", он постоянно подшучивал над тем, что оказался «самой лучшей кандидатурой» на эту должность. Оскар явно осмелел. Я говорил себе, что Оскар обрел уверенность благодаря постоянному доходу и положению в обществе, но в глубине души начал в этом сомневаться. Невозможно отрицать. что с 1887-8 гг. всё чаще происходили инциденты, подпитывавшие подозрения насчет Оскара и укреплявшие их. Тут следует рассказать о наиболее важных из этих событий.

ГЛАВА VIII— ОСКАР ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ОРИГИНАЛА, 1890 г.

Период роста любого организма - самый интересный и поучительный. Моменты роста в жизни индивидуума несравнимы по важности с тем мгновением, когда человек начинает перерастать свою эпоху и свидетельствует своим гением о будущей эволюции человечества. Этот финальный этап обычно проходят в одиночестве:

«Es bildet ein Talent sich in der Stille,

  Sich ein Charakter in dem Strome der Welt.

Талант зреет в тиши,

Характер закаляется в бурях жизни»

Написав о жизни Шиллера, что мог бы сделать почти кто угодно, Карлейль на несколько лет удалился в поместье Крагенпуттох, где написал роман "Sartor Resartus. Жизнь и мысли герр Тейфельсдрека", личный и исповедальный до степени эксцентричности. Точно так же Вагнер был лишь последователем Вебера в «Лоэнгрине» и «Тангейзере», и впервые нашел свой голос только в «Мейстерзингерах» и «Тристане» после нескольких лет уединных размышлений в Швейцарии.

Этот период для Оскара Уайльда начался после женитьбы, он освободился от тревог о хлебе насущном, смог воспрянуть духом и стать собой. Кажется, Кеплер превозносил бедность как повитуху гения, но Бернар Палисси был ближе к истине, когда сказал: "Pauvrete empeche bons esprits de parvenir" (бедность мешает утонченным умам добиться успеха)». Бедность - смертельный враг гения, но еще хуже - богатство: щепотка время от времени - хорошо, но постоянный поток расслабляет. Когда Оскар стал редактором журнала «The Woman's World», у него появились собственные деньги, которые он мог тратить. Хотя его зарплата составляла примерно шесть фунтов в неделю, это сделало его независимым, благодаря редакторству он смог себе позволить отказаться от изнурительной писательской поденщины. В течение нескольких лет после свадьбы, пока не потерял редакторскую должность, он мало писал и много говорил.

В то время мы часто виделись. Он обедал со мной один-два раза в неделю, и я начал понимать его методы работы. Всё приходило к нему в пылу беседы: афоризмы, парадоксы и истории. В кругу людей высокого положения или титулованных особ ему в целом удавалось себя сдерживать - социальные различия очень много для него значили. Однажды я начал подшучивать над Оскаром из-за этого, и он весело признал свой снобизм.

- Мне даже нравятся исторические фамилии, Фрэнк, как Шекспиру. Конечно же, любой предпочтет Норфолка, Гамильтона и Бэкингема Джонсу, Смиту или Робинсону.

Потеряв редакторскую должность, Оскар начал писать рецензии. Его статьи были просто «резюме» его монологов. Несколько месяцев он говорил то там, то тут, то за обедом, то за ужином, у него накапливался запас эпиграмм и юмористических парадоксов, которые он мог использовать в статье для "The Fortnightly Review" или "The Nineteenth Century".