Адольф Гитлер и его русские друзья

Роман Геббельса — ценный первоисточник, позволяющий понять, почему фашизм нельзя называть случайным эпизодом. Все, что говорит Геббельс, можно услышать и сегодня — и не только в пивной, и прочитать у некоторых авторов, озабоченных сохранением «национальной идеи», засильем «инородцев», попранием «вековечных национальных идеалов»…

Что еще есть в романе — ненависть к интеллигенции («Интеллект отравляет нашу нацию»), культ героя и воина, готовность к насильственному устранению оппонента, требования возвращения к «подлинно народным» ценностям, корням, к почве, призывы изгнать «чуждые элементы» из национальной культуры…

И полное отсутствие сомнений в собственной правоте — характерная черта людей, считающих, говоря словами одного писателя, что они обладают подлинной, всеобщей истиной, которой должен подчиниться каждый порядочный человек, чего как раз порядочный человек сделать и не может.

Молодой Геббельс пробовал свои силы в банке, пытался заработать на жизнь аукционистом на бирже. Он был неудачником, пока не присоединился к национальным социалистам.

В окружении Гитлера оказалось немало людей, которые не преуспели в искусстве и потому примкнули к нацистам. Духовный наставник фюрера и первый редактор нацистской партийной газеты Дитрих Эккарт мечтал стать поэтом и драматургом, но удался ему только перевод драмы «Пер Гюнт» норвежского классика Генрика Ибсена. Альфред Розенберг хотел быть архитектором. Лидер нацистской молодежи Бальдур фон Ширах и Ганс Франк, который был адвокатом Гитлера после путча 1923 года, а затем генерал-губернатором Польши, писали стихи. Президент имперского банка Вальтер Функ мечтал стать музыкантом, Альберт Шпеер — архитектором.

Первоначально будущий министр пропаганды работал на соперника Гитлера внутри нацистской партии — Грегора Штрассера, редактировал газету «Народная свобода» и выступал против фюрера. Молодой журналист Йозеф Геббельс даже требовал исключить из партии «мелкобуржуазного Адольфа Гитлера». Но в апреле 1926 года он приехал в Мюнхен, и Гитлер сумел привлечь Геббельса на свою сторону.

Фюрер поставил его во главе столичной партийной организации, которая поддерживала Штрассера. Геббельс провел чистку, исключив из партии четыреста человек, и поставил столичный горком на службу Гитлеру.

Геббельс превратил берлинских штурмовиков в боевой отряд, который постоянно устраивал драки с Союзом красных фронтовиков. В его подчинении поначалу было совсем немного людей, но они нагло противостояли столичным коммунистам.

В 1927 году он стал редактором еженедельника «Ан-гриф» («Атака»). В 1928 году его избрали депутатом рейхстага. В марте 1933 года он возглавил созданное для него министерство народного просвещения и пропаганды.

Геббельс не простил немецкой литературе, что она его отвергла. Он поделил литературу на «почвенную» и «асфальтовую», чуждую немецкому духу, в которую включил таких выдающихся авторов, как Томас Манн.

Душным вечером 10 мая 1933 года Геббельс устроил в Берлине сожжение книг. Штурмовики и студенты на грузовиках объехали весь город, забирая из библиотек запрещенные книги. После прихода нацистов к власти было запрещено творчество ста сорока девяти писателей, двенадцать тысяч четыреста произведений, огромная часть национальной и мировой культуры. Геббельс лично составлял этот список.

Вечером те, кто был вдохновлен идеей очищения культуры от всего чуждого национальному духу, собрались у здания студенческого клуба на Ораниенбургерштрассе, построились в колонну и с зажженными факелами двинулись к Оперной площади.

Вспыхнуло пламя, и в огонь полетела первая пачка.

Горели враги «национальной Германии», освобождая народ от порчи, открывая дорогу росту национальных сил. Толпа одобрительными возгласами провожала в огонь все новые и новые книги. Отправляя в костер очередную пачку, распорядитель церемонии громогласно провозглашал:

— Против классовой борьбы и материализма! За народную общность и идеалистический образ жизни! Я предаю огню сочинения Маркса и Каутского!

— Против декаданса и морального разложения! За строгость и нравственность в семье и государстве! Я предаю огню сочинения Генриха Манна, Эрнста Глезера и Эриха Кестнера!

— Против искажения нашей истории и принижения ее великих героев! За благоговейное отношение к прошлому! Я предаю огню сочинения Эмиля Людвига и Вернера Хагемана!

— Против антинародного журнализма космополитически-еврейского толка! За исполненное ответственности сотрудничество в деле национального строительства! Я предаю огню книги Теодора Вольфа и Георга Бернхарда!

В разгар событий на площади появился Геббельс. Он был доволен происходящим, но понимал, что сожжение книг окончательного решения проблемы не принесет. Как всякий плохой писатель, он ненавидел критиков и тремя годами позже издал приказ об уничтожении целого литературного жанра: «Поскольку и тридцать шестой год не принес заметного улучшения художественной критики, я окончательно запрещаю с сегодняшнего дня дальнейшее функционирование художественной критики…»