Афинские убийства, или Пещера идей

– Их никогда не было, Диагор. Именно это они старались всеми способами утаить от нас. Эти царапины, укусы… Это были не волки… Есть секты, где…

В одно мгновение промелькнула тень, и послышался шум: тень была лишь неправильным, вытянутым многоугольником, который отделился от ближайшего к ним угла, и стремительно удалился, удлиненный луной. Шум сначала был прерывистым дыханием, а потом поспешными шагами.

– Кто?… – вскрикнул Диагор.

Гераклес отреагировал первым.

– Кто-то следил за нами! – воскликнул он.

Он бросил свое тучное тело вперед, заставляя его бежать. Диагор быстро обогнал его. Силуэт – мужчина ли, женщина ли, – казалось, катился вниз по улице, пока не скрылся в темноте. Запыхавшись и тяжело дыша, Разгадыватель остановился.

– Да ну, бесполезно!

Они снова сошлись. Щеки Диагора горели румянцем, а девичьи губы казались накрашенными; он поправил изящным движением волосы, вдохнул пышной грудью воздух и сладким голосом нимфы произнес:[100]

– Удрал. Кто бы это мог быть?

Гераклес серьезно ответил:

– Если то был один из них, а я думаю, это так, с рассвета никто не даст за наши жизни ни обола. Члены этой секты не страдают ни малейшими угрызениями совести, и они ужасно хитры: я уже говорил тебе, что они, не колеблясь, воспользовались Анфисом и Эвнием, чтобы отвлечь нашу мысль… Оба они наверняка были членами общества, так же как Трамах. Теперь все понятно: причиной страха, который я заметил в Анфисе, был не Мснехм, а мы. Несомненно, его старейшины посоветовали ему просить назначения подальше от Афин, чтобы мы не смогли его допросить. Но поскольку наше расследование продолжалось, секта решила принести его в жертву, чтобы отвлечь наше внимание на Менехма… Я еще помню его взгляд, когда он стоял нагой в кладовой, тогда ночью… Как этот проклятый мальчишка меня провел!.. Что же до Эвмарха, не думаю, что он – один из них; возможно, он был свидетелем смерти Анфиса и вмешался, чтобы помешать им, тогда его тоже убили.

– Но тогда Менехм…

– Довольно важный член секты: он очень хорошо разыграл свою двусмысленную роль виновного, когда мы пришли к нему… – Гераклес скривился. – И, наверное, именно он обратил твоих учеников…

– Но Менехма приговорили к смерти! Его сбросят в пропасть!

Гераклес мрачно кивнул:

– Я знаю, и именно этого он и хотел. О, не проси меня понять это, Диагор! Жаль, что ты не прочел тексты, которые я нашел в твоей библиотеке… Члены дионисийских обществ страстно жаждут, чтобы их растерзали или подвергли пыткам; они с готовностью стремятся к жертве, как дева стремится в руки супруга в брачную ночь… Помнишь, что я сказал тебе о Трамахе? Его руки были целы! Он не защищался! Наверное, это ты и видел в его глазах в тот вечер: ты думал, что это ужас, а это было чистое наслаждение! Ужас был лишь в твоих глазах, Диагор!

– Нет! – воскликнул, почти вскрикнул Диагор. – Наслаждение не таково!

– Возможно, такое наслаждение таково. Откуда тебе знать? Разве ты когда-нибудь испытывал его?… Не смотри на меня так, я тоже не могу этого понять! Отчего участники обряда, который мы только что видели, поедают куски протухших внутренностей? Я не знаю, Диагор, и не проси меня это понять! Быть может, весь Город обезумел, а мы этого не заметили!

Гераклес чуть было не испугался, увидев выражение лица Диагора: тот словно бы старался смешать ужас с обидой и стыдом гротескным усилием мышц. Разгадыватель никогда его таким не видел. Когда он заговорил, голос точно соответствовал маске:

– Гераклес Понтор! Ты говоришь об ученике Академии! Ты говоришь о моих учениках! Я знал суть их душ!.. Я…

Обыкновенно хранивший спокойствие Гераклес вдруг почувствовал, как его охватывает гнев:

– Кому теперь дела до твоей проклятой Академии! Кому когда-либо было до нее дело!..

Он смягчил голос, заметив выражение горечи во взгляде философа. С обычным спокойствием он продолжил:

– Волей-неволей мы вынуждены признать, что люди считают твою Академию очень нудным местом, Диагор. Они идут туда, слушают твои уроки, а потом… потом пожирают друг друга. Вот и все.

«В конце концов он признает это», – подумал он, тронутый выражением лица ментора под лунным светом. После нескольких минут неловкого молчания Диагор произнес:

– Тут должно быть какое-то объяснение. Какая-то разгадка. Если то, что ты говоришь, верно, должна быть какая-то окончательная разгадка, которую мы еще не нашли…

– Быть может, в этом странном тексте и есть какая-то Разгадка, – согласился Гераклес, – но я – неподходящий переводчик… Возможно, чтобы лучше понять, нужно смотреть на все с некоторого расстояния.[101] В любом случае давай действовать благоразумно. Если за нами следили, а я подозреваю, что так оно и было, они уже знают, что мы раскрыли их И это им понравится меньше всего. Нам нужно шевелиться…

– Но как?

– Нам нужно доказательство. Все известные нам члены секты мертвы или скоро погибнут: Трамах, Эвний, Анфис, Менехм… План был ловок. Но, возможно, у нас есть еще один шанс… Если бы мы могли вынудить Менехма признаться!..