Агенты Преисподней

На невысоком обрыве, возле дома уже гремели доспехи, звякали о щиты и кольчуги мечи и наконечники копий, слышались невнятные, по-мужски грубые голоса воинов. Но – десятка виконта Селина опоздала, очутившись у воды, когда усилиями агента Преисподней челнок преодолел саженей двадцать поперек быстрого течения холодной осенней реки.

– Именем Священной Конгрегации – остановитесь! – сорвав с головы, кажется, еще дедовский, громоздкий шлем, в бессилии заорал, срывая голос, белокурый дворянин.

В его десятке лишь два воина имели при себе луки, но стрелками были не самыми хорошими и удачливыми среди монастырской братии, тем не менее, виконт махнул рукой – давай! – разрешая подчиненным, уже наложившим стрелы на тетиву, попробовать достать ускользающих беглецов…

– Не надо!

С шумом прорвавшийся через заросли ивняка Винченцо не успел остановить лучников, но это ничего не изменило, обе стрелы упали в воду далеко от лодки, да и с изрядным недолетом.

– Не надо, – повторил сотник, отбрасывая на спину с головы кольчужный капюшон. – Быстро посмотреть, где здесь можно свести к реке лошадей, и – все туда, переправимся на тот берег и догоним их, уйти здесь некуда…

В самом деле, на той стороне Быстрицы расстилался чуть подтопленный заливной луг, пусть и незнакомый для того, чтобы пустить по нему лошадей в галоп, но все-таки открытый, просматриваемый едва ли не на милю, до самой опушки Черного Леса.

Монастырские воины показали себя в этот момент с лучшей стороны, не зря Винченцо гонял их, заставляя иной раз исполнять самые нелепые приказы без малейших раздумий – через пяток минут вся десятка виконта Селина, во главе со своим благородным десятником, теснилась у кромки воды в полусотне саженей от мельницы, готовая броситься вплавь и догнать ускользающую добычу…

– Мне надо идти с вами, – пожал плечами в ответ на немой вопрос сотника конгрегатор Мило. – Твои воины, Винченцо, не пойдут в колдовской лес без меня, а я сумею не только вдохновить, но и оберечь их от темных сил, случись им проявиться…

И первым пустил своего коня в воду…

… – …не успеем, – выдохнула Некта, прислоняясь к тоненькому стволу осины с почерневшими листьями. – Деваться тут некуда…

Как оказалось, бежать по вязкой, влажной земле заливного луга – удовольствие совсем маленькое, и если босая легконогая ведьма преодолела путь от реки до опушки Черного Леса даже не сбив дыхания, то агентесса, злоупотребляющая во второй своей жизни, как, впрочем, и в первой, курением, к тому же одетая и обутая значительно тяжелее, начала задыхаться едва ли не в середине пути.

– Можно укрыться дальше – на деревьях нас не найдут, – указала в темноту чащобы Исора.

– Ага, а то ты думаешь среди ваших конгрегаторов не найдется хотя бы плохонького следопыта, – нервно парировала Некта. – Да еще подумай, ты одна или нас трое… тут следов – слепой заметит…

В самом деле, они изрядно примяли перестоявшую осеннюю траву на лугу, да и в подлеске ухитрились поломать немало тонких веток, продираясь в глубь леса.

– …и выдохлись мы, – откровенно призналась, наконец, агентесса. – Тебе-то по полям и лесам скакать козочкой привычно, а мы – люди городские, цивилизованные, нам асфальт подавай…

На несколько мгновений задумавшись над значением непонятных слов в речи своей навязанной судьбой спасительницы, Исора нехотя сказала:

– Я могу выпустить… он нам поможет, хотя и не знаю…

– Нам или тебе? – зачем-то срывая с себя куртку, переспросила Некта. – И чего-то мне кажется, он, которого ты поймала в октограмму, вовсе не стремиться тебе помочь…

– Куда поймала? – вновь не поняла девчонка.

– В крестострел, пентаграмму, звезду – не знаю, как у вас это называется, – снимая толстый поддоспешный свитер, отозвалась агентесса. – Да и не хочу я прослыть здешним Антихристом, губителем мира и прочим… тебе хочется, Симон?

Молча восстанавливающий дыхание агент Преисподней отрицательно покачал головой и пояснил вконец растерявшейся юной ведьме:

– Выпустив Зло из мистической клетки, ты уничтожишь все живое на тысячи миль вокруг… и десятки поколений сотни лет станут проклинать глупую молодую ведьму, попытавшуюся сохранить свою жизнь ценой сотен тысяч чужих…

Скинув исподнюю рубашку, Некта, склонившись, зачем-то шарила по оказавшимся на удивление многочисленным потайным карманам и кармашкам куртки, спешно извлекая из них и насаживая на пальцы разнообразнейшие перстни и кольца. По обнаженной спине её пробегали бесплотные едва заметные тени листьев, слабые пятна блеклого солнечного света – до заката оставались уже не часы, минуты.

– Попробую поговорить с ними, – пояснила свои действия девушка, набрасывая на плечи избавленную от «золотого запаса» куртку. – А ты, Симон, присмотри за нашей ведьмочкой, чтобы по молодости и глупости чего не натворила… ну, а не получится разговора с конгрегаторами – сам понимаешь…

Никаких угрожающих и поясняющих жестов Некта делать не стала, но от слов её на Исору повеяло леденящим, лютым и беспощадным холодом – для этой молодой, чуть старше колдуньи, женщины человеческая жизнь ценности не представляла.