Акселерандо

— Твоя… Аннетт запинается. — Это была она, да? Кого я видела у Де Вильдерманна. Она видит, как изменилось выражение его лица. — Ох, бедолага. Она поднимает стакан. — Все идет… Все пошло не так?

— Когда используешь ЦРУ, чтобы что-то донести до жены, а она отвечает от имени федерального налогового управления, понимаешь, что женитьба не задалась.

— Лет через пять, не больше — Аннетт морщится, — ты простишь мне эти слова… Но непохоже, что она тебе подходит. — В этом утверждении есть кое-что вопросительное — и снова Манфред отмечает, насколько же хорошо Аннетт умеет насыщать свои слова подтекстом.

— Я вообще не знаю, кто мне подходит — говорит он неуверенно. И этому есть повод: Манфреда никак не покидает ощущение, что кое-что из причин его с Памелой разлада не является ни его, ни ее заслугой — какое-то деликатное вмешательство, вклинившееся исподтишка и незаметно разделившее их. Иногда он чувствует себя марионеткой. И все это пугает его, поскольку смахивает на ранние признаки шизофрении. Для взлома метакортексов время еще не настало — рановато пока еще, чтобы кто-то стал этим заниматься… Или все-таки нет?

Прямо сейчас внешние ветви его сознания говорят ему, что Аннетт им нравится, особенно — когда она является сама собой, а не винтиком в биопространственной сборке, управляющей Арианспейс. Но та часть его самого, которая все еще является человеческой, не знает даже, насколько можно доверять самому себе. — Я хочу быть самим собой. А кем хочешь быть ты?

Она пожимает плечами. Официант ставит перед ней тарелку. — Я просто маленькая парижанка, чего уж там! Простушка из сиреневого века Евроконфедерации, из руин Европейского Союза, который сам себя подверг Деконструкции до основания…

— Ага, ага. Тарелка появляется и перед Манфредом. — А я — старое доброе дитя микробума с Масспайкской дороги… — он поддевает слой омлета и рассматривает еду под ним. — …рожденное в годы заката Американского века. — Он тыкает вилкой в один из множества кусочков мяса, в ответ на что тот тут же брызгается соком. Европейские законы защиты конфиденциальной информации весьма суровы в сравнении с американскими, и его электронные агенты могут поведать ему о ней не слишком многое. Но основная информация открыта. Родителей двое, и они все еще вместе. Отец — мелкий политик в городском совете где-то в пригороде Тулузы. Училась в хорошей школе. Моталась год по Конфедерации по государственной обязанности, за государственный счет учась тому, как живут другие — что-то вроде воинской повинности в 20 веке или студенческого года странствий в старину, но обязательное для всех и принятое для укрепления государственности. Никакого блога или личного сайта — во всяком случае, агенты не отыскали. Пришла в Арианспейс сразу после Политехнического, с самого начала встала на менеджерскую колею и уже не сходила с нее. Космодром Куру, Манхэттэн, Париж. — Твоя взяла. Ты ни разу не была замужем.

Она прыскает. — Времени не было! Я же еще молода. Она зачерпывает целую вилку еды, поднимает и добавляет: —Между прочим, государство потребует выплат.

— А… — Манфред задумчиво водит соломкой в стакане. Рождаемость в Европе все падала и падала, и руководство Европейской Конфедерации, конечно, беспокоилось. Старый ЕС начал субсидирование младенцев лет десять назад, дав начало новому поколению опеки, но проблема от этого ничуть не уменьшилась. На самом деле все, что у них получилось — так это то, что лучшим женщинам в их плодородный возраст стало решительно не до детей. Скоро, если не подоспеют ни средства, останавливающие старение, ни дешевый искусственный интеллект, придется искать решение на Востоке — импортировать оттуда новое поколение.

— У тебя есть номер в отеле? — вдруг спрашивает Аннетт.

— В Париже? — Манфред вздрагивает, как пыльным мешком из-за угла нахлобученный. — Нет, пока что.

— Тогда тебе стоит пойти со мной. Аннетт вопросительно смотрит на него.

— Не уверен, что мне… — Он понимает выражение ее лица. — О чем ты?

— Ни о чем. Мой знакомый Анри говорит, я слишком легко пускаю к себе кого угодно. Но ты не кто угодно. Мне кажется, ты способен последить за собой. К тому же, сегодня пятница. Пошли со мной, и я отправлю твои пресс-релизы для Компании. Скажи, ты танцуешь? Да тебе совершенно нужны чумовые выходные. Пошли, развеемся!

* * *