Акселерандо

Теперь Джек — выпускник суровой школы избегания камер видеонаблюдения, с отличием за достижения в применении стеганографии при сочинении алиби. Как он это делает? Высокоплотная среда здесь в помощь: если хочешь кого-нибудь обчистить, сделай это незаметно и в толпе. Если кандидатов слишком много, невозможно будет заключить, что виновен именно ты. Во всяком случае, сперва. Теперь, конечно, полицейские экспертные системы уже у него на хвосте, и если он будет продолжать теми же темпами, через четыре месяца статистическая корреляция перешагнет порог безусловной статистической значимости, и тогда даже слепой увидит, что у Джека рыльце в пуху. И он отправится в соутонскую тюрьму на четыре года.

Но Джек не знает ни в чем суть гауссовой кривой, ни в чем — доказательная сила критерия согласия Пирсона[100], и когда он надевает здоровенные очки, сорванные с туриста-ротозея, который пялился на статую на Северном мосту, будущее все еще улыбается ему. А когда они показывают ему, что видел тот турист, и когда объемный шепот наполняет его уши, его улыбка делается еще шире.

— Заскочить на стрелку, да устроить сделку — шепчут очки. — Встретит борг[101], сыграй аккорд. В периферическом зрении множатся странные графики в кричащих цветах — ни дать, ни взять, бот-маркетолог накачался кибердурью.

— Что за хрень? — спрашивает Джек, заинтересованный яркими картинками и значками.

— Я твой декартов театр, а ты — мой дирижер — бормочут очки. — Доу Джонс на пятнадцать пунктов вниз, Индекс Федерализованного Доверия вверх на три. Входящая рассылка: Опровержение причинно-следственной связи между ослаблением общественного контроля за длиной юбок и формой стрижки бороды, и появлением множественной устойчивости к антибиотикам среди грамотрицательных бактерий. Принимать?

— А, ничё, справлюсь — бормочет Джек, и тайфун образов обрушивается на его глаза и таранит барабанные перепонки, необъятный, как суперэго развоплощенного гиганта. Чем, собственно, добыча и является! Очки и поясной мешочек, сорванные с туриста, нашпигованы таким количеством электроники, что на них одних смог бы работать весь интернет эпохи начала тысячелетия. У них чертова прорва пропускной способности, и они полны распределенных процессорных ядер. Они способны одновременно обслужить стопятьсот мудреных поисковых запросов, и в них обитает легион электронных агентов высшего уровня — это солидная часть сообщества мысли их владельца, да и самой его личности. Их владелец — послечеловеческий дух-покровитель сети, некогда бывший предпринимателем бездефицитности, а теперь упрямо отстаивающий собственные принципы, суть которых — в эмансипации искусственного интеллекта. Когда он был в бизнесе, всему, к чему бы он ни прикасался, он служил катализатором, и денежные цветы вырастали там, где ступали его ноги. Теперь он в политике — он стал организатором закулисных переговоров, тем, кто знает, как устраивать коалиции там, где больше никто не может. И Джек украл его память.

В оправе очков есть встроенные микрокамеры, а в их дужках — микрофоны, и все, что очки видят и слышат, отправляется сначала в голографическое хранилище на поясной сумке, а потом в сеть, на распределенные узлы. Одного терабита[102] хватает на четыре месяца — хранение информации обходится очень дешево… Однако дело тут не в хранении, а кое в чем гораздо более необычном. Манфред направил входящий сенсорный поток напрямую сообществу агентов, и он устроил систему перекрестной адресации между внутренней и внешней памятью. Во всем мире выгрузке человеческого сознания еще только предстоит стать практикой, но Манфред уже осуществил ее обходным маневром.

В самом глубоком смысле этих слов, очки — это и есть Манфред, кто бы не был владельцем глазных яблок за их линзами. И это весьма удивленный Манфред! Но он берет ноги в руки и, несмотря на странную пустоту в голове (там болтается запрос о запчастях для русских армейских скороходов, но это может подождать), отряхивается от пыли и направляется на встречу в другой конец города.

* * *

Тем временем на другой встрече отсутствие Манфреда уже было замечено. — Что-то не так. Определенно, что-то не так — говорит Аннетт. Она поднимает зеркально поблескивающие очки и протирает глаза. Видно, что она обеспокоена. — Почему он не отвечает в чате? Он знает, что у нас запланировано это совещание. Разве это не странно?

Джанни кивает, поднимает на нее взгляд, и откидывается на спинку кресла. Он тычет рукой в отполированную до блеска столешницу из розового дерева, отчего текстура дерева плывет, и в его рисунке появляется что-то необычное. Это — точечные стереограммы, при взгляде через очки расшифровывающиеся в конфиденциальную информацию. — Он ехал в Шотландию по моему поручению — говорит Джанни спустя мгновение. — Деталей не вижу — они под защитой личной информации. Но если ты туда съездишь, то, как ближайший родственник, сможешь раскопать больше. Он собирался поговорить с Сообществом Франклина, лицом к лицу, один со всеми…