Америkа (reload game)

- А до сего дня такие "средства воздействия" у нас, стало быть, имелись? - ядовито осведомилась государыня. - Вознамерься, допустим, вчера тамошние раскольники уйти всей общиной в чужое подданство, ну, хоть на манер тех же некрасовцев, - и как бы нам отсюда тому воспрепятствовать? Соли им на хвост насыпать?..

- Это было блестящее решение, Ваше Величество: положиться на их слово, - вступил в разговор Панин. - Думаю, этим ходом вы обезоружили кое-кого в Петрограде.

- Я вот тоже полагаю, что доверие и честность - весьма прибыльная политика. Не думаю, чтоб они испытывали к нам особо теплые чувства, но есть надежда, что стерпится - слюбится... если не натворим каких-нибудь духоподъемных глупостей, на пару. Браки по расчету, как известно, самые прочные.

- Но, Ваше Величество! Они ж там, если вдуматься, даже и не русские уже, а так... русскоязычные... - и пальцы Бестужева дернулись в непроизвольном брезгливом жесте, будто отряхивая разом налипшее на них свежепридуманное словцо.

- Ну, неплохо уже и то, что они не англо- и не франкоязычные. Что над землями Компании не развевается русский триколор - это, конечно, прискорбно, но зато и для Юнион Джека та Северная Пацифика нынче худо-бедно закрыта. А вам, вице-канцлер, - сухо подытожила государыня, - следовало бы завести себе какой-нибудь другой глобус!

6

Избранный Елизаветой Петровной modusoperandi, исчерпывающе описываемый максимой "Не сломавшееся - не чини!", оказался вполне удачен. Отступные в размере сорока процентов чистого дохода Компании, безвозвратно уплывающие в Петербург в виде налогов казне и дивидендов Императорской фамилии, казались Петрограду не столь уж высокой платой за то, чтоб на их землю и впредь не ступала нога "всех этих фискалов, профосов и обер-прокуроров". Калифорнийский Navy, которому и так уже настала пора "вырасти и повзрослеть" в видах защиты бурно растущей морской торговли Компании в Китае и Южных морях, обязался также блюсти от иноземных посягательств пацифические рубежи Российской империи ("...Хотя с трудом представляю себе, compaЯeros, стратега, чтоб покусился на оные рубежи..."); взамен же те корабли получили право при нужде поднимать, в дополнение к компанейскому вымпелу, имперский Андреевский флаг - весьма нелишнее при трениях с китайскими властями и европейскими конкурентами. Петербургское представительство Компании, обзаведшееся еще и иркутским филиалом, успешно организовало названную впоследствии "Вторым Исходом" эмиграцию через Охотск тридцати с лишним тысяч так и не прижившихся в Забайкалье и Якутии веткинских староверов (по ходу дела там, правда, пришлось раздать на разного рода взятки умопомрачительное количество золота - ну, это дело житейское); из Европейской части России удалось отправить, через Мексику, еще восемь тысяч, в том числе, кстати, и нескольких подавшихся вдруг в раскол видных предпринимателей-новообрядцев: тем, видать, вконец обрыдло бодаться тут с неистребимым племенем подьячих, что "любят пирог горячий"...

В остальном же отношения Петрограда с Петербургом свелись к почтительному переименованию пограничного Новоархангельска в Елизаветинск и наречению в честь государыни новооткрытого архипелага в центре Пацифики - цепи вулканических островов, расположенных почти точно на полпути между Америкой и Азией и ставших впоследствии ключевым звеном в системе коммуникаций, связавших Калифорнию с Южными морями (на сей раз удалось обойти даже фундаментальный географический закон: "Эти чертовы англичане всегда успевают воткнуть свой Юнион Джек в каждую кучу вулканического пепла, едва лишь она возвысится над поверхностью океана, и наречь ее именем текущего лорда Адмиралтейства"). Государыня, в свой черед, вовсе не стремилась смущать умы подданных картинами американской жизни, почерпнутыми из отчетов Панина (вроде всеобщей грамотности тамошних крепостных, обучаемых - в обязательном порядке - в школах Компании), предпочтя, чтоб та Русская Америка и впредь пребывала для всей прочей России в своем китежеподобном зазеркалье; исправно платя при этом денежки, разумеется.

Петербург настолько вошел во вкус брать деньги из той волшебной тумбочки, не задумываясь об их происхождении, что у Екатерины Великой дошли руки обревизовать унаследованное ею заокеанское хозяйство лишь год спустя после восшествия на престол. Как известно, впечатление, произведенное на нее панинским архивом, а в особенности историей "Гишпанской клятвы", оказалось таково, что из груди монархини исторгся исторический вопль: "Да они же там все бунтовщики, хуже Пугачева!!" На что воспоследовал исторический же ответ князя Потемкина, в ту пору еще не Таврического: "Другой Америки, матушка, у нас для тебя нету!" (Исторические фразы, заметим, тем и хороши, что на их общеизвестность никоим образом не влияют скушные исторические реалии - вроде того, что на момент монаршего вопля будущий "Анпиратор Петр Третий" еще исправно нес службу в казачьих частях Ея Величества...)