Америkа (reload game)

Дипломат встречно поинтересовался - а какие, собственно, есть основания считать жизнь в Калифорнии менее свободной, чем, допустим, в пуританском Коннектикуте с его "Синими законами", карающими тюрьмой за непосещение богослужений и ношение "вызывающе яркой" одежды, не говоря уж о таких смертных грехах, как табакокурение и внебрачные связи? Постойте, но ведь в Калифорнии нет ни основополагающих гражданских свобод - слова, печати, собраний, - ни народовластия, осуществляемого через представительное правление, n'est-ce pas? Простите великодушно, рассмеялся Панин, но какая вообще связь между всем вами перечисленным - и Свободой? Тут ведь всё было исчерпывающе сформулировано еще стариками-римлянами: "Raratemporumfelicitas, ubiquaevelissentireetquaesentiasdicerelicet"; вот это самое неотъемлемое право человека - "думать, что хочешь, и говорить, что думаешь" - и есть та единственная свобода, ради которой можно идти на баррикады или на эшафот. Всё же прочее - парламентаризм с честными выборами, независимая пресса, etcetera - есть лишь средства обеспечения этого права, не имеющие никакой самостоятельной ценности; и никто никогда еще не показал, кстати, что республиканская форма правления справляется с означенной задачей лучше, чем монархическая... Так вот, с этой - личной - свободой в Калифорнии, смею вас уверить, полный порядок; в отличие от того же Коннектикута.

Но позвольте, воскликнул несколько сбитый с толку волонтер, заметную, если не бОльшую, часть населения Калифорнии составляют крепостные, фактические рабы Компании!.. Они давным-давно уже не рабы, терпеливо объяснил Панин; ну можно ли, в здравом уме, назвать "рабами" вооруженных людей, имеющих местное самоуправление и мировые суды? Название - "крепость"-servage - осталось, да, речь-то идет лишь о пожизненном рабочем контракте! Контракте, который, кстати, можно и расторгнуть - в индивидуальном порядке; только вот расторгать его никто особо не рвется, поскольку Компания учит работников в своих школах, лечит в своих больницах - бесплатно, разумеется, а главное - платит пенсии инвалидам и обеспечение семьям погибших на службе... Главный вопрос-то - не существование института servage как такового, а - может ли крепостной из этого своего статуса при желании выйти? Ответ - да, может (в индивидуальном, повторим, порядке): хоть "вбок" - в золотоискатели-охотники-моряки, хоть "наверх" - в инженеры или купцы, причем первому из этих движений Компания не препятствует, а второму - всячески поспешествует. Ну, что среди нынешних Двенадцати негоциантов есть бывший крепостной, Степан Вилка - это, конечно, случай исключительный, не говорящий вообще ни о чем, кроме его личных талантов; а вот что трое из тех Двенадцати - потомки крепостных, это, извините, уже статистика! Кстати, полюбопытствуйте - много ль потомков serfs (белых, имеется в виду - о цветных и речи нет) среди здешних, демократичнейших, "сливок"?

Помилуй бог, я ничего об этом не знал! - волонтер, вообще-то, был славным парнем, и слушал теперь со всем вниманием, как и столпившиеся вокруг них американцы. То, что вы говорите, вступил в разговор один из них - силою обстоятельств взявшийся таки за оружие пенсильванский квакер - звучит по-своему разумно, хотя и непривычно, но вот вопрос: Компания ваша, как и Ост-Индские, или здешняя Виргинская, создана была, как-никак, для извлечения прибыли. Чего ради вы идете на все эти непроизводительные траты, а главное - как вам дозволяют такое расточительство ваши акционеры?

Ну, первое отличие нашей Компании от, скажем, Виргинской, усмехнулся Панин, в том, что все акционеры наши сами живут не на Пэлл-Мэлл в Лондоне и не на Невском проспекте в Петербурге, а на Никольской набережной в Петрограде. Так что Колония для них - не удачно подвернувшаяся рудная жила, которую надо побыстрее выжать досуха и вложить заработанное в следующую, максимально прибыльную на сейчас, негоцию - хоть в шеффилдскую металлургию, хоть в гвинейскую работорговлю. Это, извольте ли видеть, их дом, который надлежит обустраивать как положено, именно что для личного душевного комфорта: нормальному человеку претит лицезреть из окна своего особняка трущобы и проталкиваться на улицах сквозь толпы калек-попрошаек...