Андрей Белый. Между мифом и судьбой

Казалось, на него ползли и вокруг него стягивались тюремные стены этой узкой, злобной жизни, верно и упорно, чтобы скорее его окончательно раздавить. <…> Он чувствовал, как он становится калекой <…>[1130].

И наконец, что особенно важно: как пленение описано его падение из Страны Снов, его самое первое, еще до рокового ранения, явление в земном мире:

Показалась птица на зените, невероятно далеко, крошечной светлой точечкой над розоватой мглой, и чудилось, что мечется и бьется она, как билась бы запертая в комнату ласточка[1131] о стекла окна[1132].

VII. Андрей Белый в Советской России

1. «КАМЕННОЮ БОЛЕЗНЬЮ БОЛЕЮ… НЕ СТЫДНО МНЕ» КАМНИ И «КАМУШКИ» В ТВОРЧЕСКОЙ ЛАБОРАТОРИИ ПИСАТЕЛЯ

О камне в творчестве Андрея Белого неоднократно писали и говорили — в основном, о камне в символическом смысле[1133]. Однако тема отнюдь не исчерпана. Можно анализировать камень у Белого в геологическом и минералогическом аспектах. Является он непременным компонентом и религиозно-мистических построений писателя, порой прилагающего к своей биографии и к историческому процессу в целом библейские модели и символы (например, «камни — хлебы»). Однако важно, что высокие и «вечные» образы сосуществуют в мире Белого с интересом к простым камешкам. А точнее — к «камушкам», потому что Белый именно так, ласково и по-простонародному их называл. Вместо эпиграфа приведем стихотворение Николая Глазкова, рассказывающего о том увлечении писателя, которое нас и интересует:

Писатель Андрей Белый
На Черном море бывал,
И очень правильно делал,
Что камешки собирал.
Так, например, Гамлет,
А до него Эдип,
Не собирали камни,
И кто-то из них погиб![1134]

Речь в стихотворении идет о том, что Белый во время отдыха в Крыму, в Коктебеле (он там был в 1924 и в 1933 годах) занимался выискиванием на пляже интересных «камушков», поражая окружающих своим, на первый взгляд, странным для немолодого маститого писателя занятием. Примечательно, что Глазков не был с Белым знаком и в Коктебеле с ним не пересекался ни в 1924‐м, ни в 1933‐м. Более того — стихотворение датировано 1941 годом, а это означает, что информация об увлечении Белого «камушками» дошла до Глазкова в виде устного предания, коктебельского мифа.

Интерес к теме обусловлен еще и тем, что в собрании Мемориальной квартиры Андрея Белого (ГМП) сохранились материальные свидетельства этого занятия — остатки «каменных коллекций» писателя (см. илл. на вкладке).

Подлинность этих артефактов несомненна. Они «происходят» из собрания вдовы писателя Клавдии Николаевны Бугаевой и ее подруги и наследницы Елены Васильевны Невейновой. В музей камешки (коктебельские и кавказские) поступили от племянницы Е. В. Невейновой Татьяны Владимировны Нориной. Они были разложены по коробочкам, также принадлежавшим Белому[1135].

* * *

«Каменная болезнь» овладела Белым в 1924 году, когда он впервые приехал в Коктебель в гости к М. А. Волошину.

Коктебельский пляж в то время изобиловал полудрагоценными камнями (халцедонами, агатами, яшмами, сердоликами и др.). И собирание камешков было поветрием массовым и к тому же заразным. Оно поощрялось Волошиным.

Макс, посмеиваясь, нам говорил: «Ну вот, как я рад! Как хорошо, что вы приехали! Отдыхайте. Отдыхайте. Сейчас вы заболеете „сонной“ болезнью, а потом „каменной“, но это ничего, это пройдет». Он знал, что приезжающие первые дни без просыпу спали, а потом, лежа на пляже, увлекались собиранием красивых коктебельских камешков[1136], —

вспоминала художница А. П. Остроумова-Лебедева.

Ей вторил П. Н. Зайцев: