Андрогин

– Вы платите мне, монсеньор, а я плачу́ тем, кто обладает точной информацией. За деньги в Венеции можно узнать обо всем. Даже о том, прошу прощения, что именно сказал светлейший дож своей любовнице сеньоре Леоне нынешним утром, после того как в третий раз воспользовался ночным горшком.

– Это не смешно.

– Однако же это правда, монсеньор. Продажность в Республике стала всеобщей.

– Тогда ты должен знать, кто убил Николатини. Вернее, кто приказал убить несчастного секретаря.

– Еще не знаю, но могу узнать. За ваши деньги.

– Но хоть какое-нибудь предположение есть?

– Предположение, монсеньор, всегда есть.

– Масоны?

– Вероятнее всего.

– Выходит, они как-то узнали о том, что Николатини стал агентом Рима.

– Я же говорю, монсеньор, все тайны имеют цену. А масоны далеко не бедны.

– А что касательно того дела, которое я поручил тебе на прошлой неделе?

– Я узнал. Вы были правы.

– Детальнее.

– Но, я прошу прощения, ваша милость, вы в прошлый раз…

– Рикардо, ты ужасный вымогатель. – Кондульмеро достал из тайного ящика тяжелый кошелек и бросил его на колени агенту; звякнул металл. – Может, это не мое дело, парень, но ты слишком много играешь. Мне сказали, что с Рождества ты проиграл не меньше, чем стоит пристойный особняк.

– Моя профессия того требует, монсеньор. Нигде люди так не болтают, как за игрой в боччи[115], – заметил агент. – И редко кто так легко расстается с опасными тайнами, как игроки.

– Смотри не переусердствуй.

– Все профессии имеют свои недостатки и риски, монсеньор. Врачи вынуждены ежедневно общаться с заразными и вонючими пациентами, сбиры – с отбросами общества, а исповедники – с занудными грешниками и грешницами. Моя профессия тоже не без печалей. Я должен время от времени проигрывать в боччи всяким ослам, чтобы те на радостях рассказывали о тайнах своих хозяев.

– Давай о деле, – поторопил его инквизитор.

– Я снял копии со свежих гороскопов, составленных для светлейшего дожа его личным астрологом. Тем старым лисом Пинетти, приехавшим из Рима накануне Дня святого Марка[116]. Вот они. – Рикардо положил на стол кипу бумаги. – Ничего критического, за исключением…

– Я сам посмотрю. – Инквизитор поднес к близоруким глазам гороскоп. – Гм… – он поднял глаза и встретился с равнодушным взглядом агента. – Я правильно понял?

– Вы о чем?

– О светлейшем доже.

– Я огорчен.

– Чем ты огорчен? Ты не мути воду, здесь мы вдвоем, можно без галантных предисловий.

– Светлейший дож не доживет до следующей Пасхи. Если, конечно, синьор Пинетти правильно растолковал небесную карту. Кстати, монсеньор, там есть и ваш гороскоп. Дож заказал римлянину гороскопы всех высших чиновников.

– Я смотрю.

– Под гороскопом младшего Корнаро.

– Говорю же: я смотрю, – дыхание инквизитора участилось.

– Извините, монсеньор.

– А это что? – Кондульмеро ткнул в латинскую надпись. – Какая такая «смертельная опасность со стороны Марса, который будет находиться в созвездии Девы»?

– Там растолковано.

– Ага, вижу… Какой еще к черту «звездный крест в шестом Доме»?.. Здесь написано, что мне угрожают этот крест и планета Марс, до тех пор, пока Герметическая Дева остается в заключении.

– Что-то вроде того, монсеньор.

– И тебе известно, что конкретно имеется в виду?

– Я могу только догадываться.

– Я слушаю.

– Но, монсеньор…

– Я же только что сказал тебе: не надо предисловий, Рикардо, всех этих «но». Мы с тобой, как-никак, не первый год знаем друг друга.

– Я думаю, что речь идет об арестованной масонской крале.

– О Констанце Тома?

– Да.

– Какая же она «дева»? Она замужем.

– Генрих Тома – импотент.

– Вот как? С такой очаровательной женой?

– Брак по расчету. Банкира интересуют не женщины, а овощи. Ну и деньги, конечно. Он ведь банкир.

– А что интересует банкиршу?

– А вот ее-то как раз интересуют женщины.

– Да? – оживился Кондульмеро. – Она последовательница сафических дев с Лесбоса?

– Известная последовательница, монсеньор. Говорят, что в Триесте у нее гарем юных наложниц. Кроме того, она завлекла в свои игры чуть ли не половину тамошних знатных дам. Все просто без ума от этой Констанцы. Ее сестра, кстати, тоже разделяет с ней ложе.

– Дьявол, Рикардо, очень часто метит своих слуг красотой… А среди наших аристократок у Тома есть любовницы?

– Не знаю, монсеньор. Хотите узнать?

– Я заплачу за эту информацию.

– Я поспрашиваю у знающих людей.

– Поспрашивай, обязательно поспрашивай… Значит, она еще девственница?

– Есть такое предположение.

– И тогда «Герметическая Дева» – в самую точку.

– Да, монсеньор.

– Выходит, для того, чтобы избежать опасности, я должен способствовать освобождению гнусной шпионки, революционерки и развратницы?

– Вам решать, монсеньор.

– Вот оно как… – Инквизитор застыл, наблюдая, как солнечный луч, прорвавшийся сквозь пыльное окно и не менее пыльное стекло книжного шкафа, играет узкими отблесками на золотом тиснении фолианта. Он вдруг почувствовал себя предельно незащищенным. Ощутил всеми фибрами свое сквозное сиротство на ветрах жестокого века.