Антитело

И опять — никакого протеста, никакого раздражения, только эта мерзкая понимающая улыбочка и взгляд, от которого горло перехватывает холодом. Чтобы не завестись вновь, я шагнула к двери в желании как можно скорее оказаться подальше от этого типа.

И нет, это не бегство, это тактический манёвр для перегруппировки сил и сбора дополнительно информации о противнике!

— Нина! — окликнул он на пороге. — До скорой встречи.

— Ага, через пару недель, на базе, — отозвалась мрачно.

Но почему-то не спешила сделать последний шаг, медлила, словно давая ксеносу договорить. Опять какие-то идиотские фокусы?..

— Раньше. Я слишком долго тебя ждал.

На этом месте я всё-таки преодолела проклятое оцепенение, вышла, закрыла каюту и заблокировала вход, благо на корабле у меня почти неограниченные полномочия.

Узкий пустой коридор ласкал взгляд приглушённым тёплым светом и стерильной пустотой. Я вдруг поняла, что состояние у меня такое, словно пробежала марафон без подготовки и вот прямо сейчас рухну от усталости: дрожали ноги, сердце колотилось в горле, перед глазами вились чёрные мушки. Я привалилась спиной к запертой двери, отёрла рукавом пот со лба.

Первую минуту думалось только матом и междометиями, но потихоньку удалось взять себя в руки.

Ну да, давно я так не пугалась, как сейчас, даже ничего похожего не вспоминается. Резо, конечно, знатно подставил нас всех с этим пассажиром, и лучше бы мы устроили большую приборку и полную проверку всех систем, чем вот это «необременительное задание». Но приказ есть приказ, довезти этого ксеноса до места мы обязаны.

Однако, если откинуть эмоции, выходит, ничего такого уж страшного не случилось. Ну шуганул он меня гипнозом, и что? Вряд ли собирался захватить корабль через меня и с его помощью сделать что-нибудь нехорошее. В конце концов, мы и так везём его в святая святых! Не могу же я воспринимать всерьёз Никвасовы ужастики про зомбированное командование, правда? Ну а всё остальное можно пережить, это мелочи. Тем более предупреждён — значит, вооружён. Опасный ксенос под замком, никуда он не денется. Да и, кажется, совсем не рвётся.

Поспать надо. И поесть в первую очередь, лучшее средство от фантастического бреда. Но сначала — поговорить с умным человеком, как и планировала, для чего прогуляться до его логова.

Медотсек для такого маленького корабля у нас довольно просторный, оборудован по последнему слову техники и почти идеален, учитывая стерильную чистоту, какая царит у Горо во всех помещениях и на всех поверхностях.

Хенг любит приговаривать, что атмосферу операционной сразу с порога наш эскулап создаёт не из любви к чистоте, а чтобы случайные путники боялись и уважали. И я склонна с ним согласиться: среднестатистический офицер космофлота любит порядок, но такая эталонная стерильность деморализует любого нормального человека.

Хозяин вписывался в эту обстановку идеально: такой же гладкий, строгий и безупречно чистый. Как ни странно, его тяга к чистоте не носила маниакального характера, это просто привычка. А еще он питал нежную любовь к форме, поэтому халат надевал только на время приёма. Пригнанная без единой лишней складочки, она сидела на нашем эскулапе даже лучше, чем предполагали её создатели в самых смелых мечтах, и я обоснованно подозревала, что в военную медицину Горо подался именно из-за одежды.

Логово штатного костоправа состояло из четырёх помещений: посередине основная операционная, где проводятся разного рода вмешательства, делаются основные анализы и вообще ведётся приём. С одной стороны — лазарет, в котором есть выгородка для фельдшера. Когда пациентов нет, такие условия его не стесняют, а когда есть — врач со своим помощником дежурят по очереди и просто меняются местами.

Ну а с другой стороны, отделённая лёгкой тонкой дверью, располагалась комната врача, она же его кабинет, где Горо проводил какие-то свои собственные эксперименты. В дальнем конце квадратной каюты — койка, впереди слева шкафы с препаратами и рабочими материалами, а справа — большой рабочий стол с этажеркой на нём, заставленный непонятными приборами.

— Γоро, не занят? — Поиски я решила начать именно с каюты и не прогадала.

— Конечно, занят, — кивнул Накамура, не отрываясь от экрана какого-то серебристо-обтекаемого агрегата. — Мы же на флоте. Что болит?

— Душа, — проворчала я, зашла, села на свободный стул сбоку от стола. — Что ты можешь сказать про пассажира?

— Вот как раз разбираюсь в его геноме. — Горо обозначил улыбку уголками губ, что-то нажал на приборе и отвлёкся наконец на меня. — Для серьёзного исследования не хватает оборудования, но всё равно интересно. Генетически и физиологически он очень близок к людям, у него даже синий пигмент в волосах — это не генетика, а, скорее, результат питания.

— И что, так-таки никаких отличий?

— Ну почему? С точки зрения биологии — интереснейший экземпляр! У него, например, очень прочные кости и кровь без антигенов, но ты же всё равно не понимаешь, что это такое и чем это интересно науке.

— Как не стыдно командира дурой называть, да ещё в глаза, — усмехнулась я.