АПП, или Попасть в пророчество!

Яна повернулась, пытаясь определить, кого именно хвалит мастер Микалин, и разинула от удивления рот. Толстушка стояла рядом со стулом Хага, но смотрела не на его работу – чудесный морской пейзаж, – а на лист самой Янки. А там… не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет, в стиле «палка, палка, огуречик» было изображено следующее: слева – раскаряка, на которой вперемешку с маленькими овалами висели многочисленные знаки вопроса, справа высился кривоватый прямоугольник, от которого во все стороны отходили разноцветные полоски, внутри прямоугольника имелась столь же кривая лестница, а по центру был выведен кружок, соединявший тремя короткими синими полосками три кружка поменьше. В левом углу сидел овал на многочисленных ножках с чем-то, напоминающим половник и кастрюлю, внизу по центру имелся еще один овал в окружении многочисленных прямоугольников, а справа, в «палочках» у очередного овала располагались кусочки неопределенной формы и ключи. Над всем этим безобразием раскинулась единственная многоцветная деталь композиции – радуга.

– Разреши, золотая моя! – Без особых церемоний мастер Микалин отколола Янкин шедевр с мольберта и потянула его к классной доске с очередным восторженным квохтаньем, состоящим из сплошных восклицательных знаков: – Драгоценные мои! Вы все бесконечно талантливы, и работы ваши чудо как хороши! Они нам помогут чуть лучше понять друг друга! Как только закончите, крепите их на стене и смотрите на рисунки своих друзей. А я вам хотела показать вот эту работу, – Микалин заглянула на оборот и зачитала имя «художника», – Яны Донской. Мне давно не встречалось столь наполненных смыслом творений!

Народ, как в трагедии Пушкина, безмолвствовал, пытаясь понять – серьезно говорит преподаватель или так изощренно издевается над неумехой. По большому счету, Яну одолевали те же мысли, когда Микалин в прежнем восторженном ключе предложила авторше:

– Пожалуйста, растолкуй нам смысловую нагрузку своей работы! Объясни поподробнее значение представленных образов!

Янка пожала плечами и вышла к доске. Мастер пришпилила ее листок кнопками-цветочками на острых ножках строго по центру. Донская спокойно (что сделано, то сделано, и лучше сделать все равно не получится, хоть режь!) растолковала, орудуя карандашом, как указкой:

– Все просто. Это Игидрейгсиль со знаками, которых мы еще не знаем, поэтому нарисованы вопросы. Это – Башня Судьбы, цветные полосы, отходящие от нее, – нити судьбы. В центре с синими линиями – шэ-дар, который выбрал меня, Хага и Машьелиса в напарники. Еще тут мастер-повар, комендант и библиотекарь силаторхи, а радуга – это арка выбора факультета.

Кентавра, сильфиду, лекаря Лесариуса, ректора Шаортан и декана Гада Яна рисовать не стала не потому, что на рисунке не хватило бы места, просто никого не хотела обидеть. А в том, что ее «шыдевр» портретируемые персоны, случись им увидеть картину, истолкуют не иначе как злобные карикатуры, девушка не сомневалась. Нисколько.

– Замечательно, золотая моя! – еще разок умилилась толстушка под абсолютно охреневшим взглядом Яны. Может, до нее в академии все рисовали настолько блестяще, что мастер банально стосковалась по откровенной халтуре?

Похоже, Микалин поняла оторопь девушки и, добросердечно улыбнувшись, объяснила:

– Талантливым нужно родиться. Знания, терпение и усидчивость лишь шлифуют дар. Внутренним взором ты видишь многое – это главное. Сила мысли имеется, четкость построения заданных форм придет. Моя задача – дать тебе минимальные навыки для сотворения знаков Игиды – несложна.

– А-а-а, – ошалело протянула девушка. Только сейчас Яна осознала банальный факт: ее, самую бесталанную рисовальщицу, мастер Микалин похвалила намеренно, объяснив по ходу дела, что особых талантов, чтобы рисовать знаки Игиды, не нужно, хватит и того, чем обладает землянка. С новым уважением взглянула горе-рисовальщица на преподавателя и мысленно пообещала себе пнуть лень-матушку посильнее и стараться, когда учитель будет что-то задавать.

За восторженной оценкой остальных работ, в которые как бы невзначай просачивались дельные и хлесткие замечания об огрехах, допущенных студентами, прошло время, отпущенное на урок. Первокурсники вывалились из кабинета засидевшейся в четырех стенах ордой и дружно ломанулись в спортивный корпус. Яну за ее художества не подкалывал никто. Даже злючка Шойтарэль и несдержанный на язык Картен. То ли ребята прониклись мудростью наставницы, то ли добивать лежачего не посчитали нужным.

Глава 27 О сплетнях, искусстве самозащиты и долге

В зале курс разделился на два ручейка, каждый из которых влился в свою раздевалку. Парни гоготали, обсуждая что-то свое, девчонки большей частью заранее стонали, предвкушая непомерные нагрузки и новую порцию сломанных ногтей. Янка переодевалась молча. Хрен ли жаловаться, если ничего изменить нельзя?

В раздевалку проскользнула задержавшаяся Тита. Прижав ладошки к пухлым щечкам и округлив без того выпуклые глаза, девушка затараторила:

– Девчонки, что я сейчас видела!!! Ой, что видела!..