Авиатор: назад в СССР 3

Костя взял в руки модель Л-29, и встал на знак аэродрома, нанесённый нами мелом на бетоне стоянки. Бардин в очередной раз повторял порядок выполнения задания. Начал он со взлёта, рассказывая каждое своё движение и отклонение органов управления.

Макс отрабатывал за руководителя полётами, отвечая на доклады Кости.

— Задание в зоне, — сказал Максим, когда Бардин остановился в трапецевидном силуэте пилотажной зоны, нарисованной красным мелом.

— Понял. Начинаю выполнение «бочки»…

— Нет. Сначала делается «штопор». Давай, как будешь делать.

По итогам проведения нашего занятия с товарищем, я сделал неутешительный вывод. Либо Костян всегда так хреново летал, не зная своего задания, либо он всё резко забыл, увидев падение самолёта и травмированного Нестерова.

Всё это вылилось в очень эмоциональную оценку от Валентиновича, после их контрольного полёта на отработку экзаменационного задания. По окончанию наших вылетов, он собрал нас троих возле самолёта. Артём по причине отсутствия допуска от врачей занимался общественно-полезными делами — в делопроизводстве бумажки перекладывал.

Нервничал командир звена изрядно, выкуривая уже вторую сигарету с момента приземления. Костян сказал, что он уже на заруливании стал прикуривать.

— Вы двое — неплохо. Сдадите, — сказал он, показывая на меня и Макса. — А насчёт тебя Бардин, я не знаю чего и сказать. Точнее я всё уже в полёте сказал. Это просто отверстие какое-то, а не пилотаж. Не выспался, что ли?

— Никак нет. Не пошло сегодня.

— Это когда от водки с первой рюмки хочется Ихтиандра звать, называется «не пошло». А у тебя это руки… как бы помягче сказать-то Костя…

— Он понял, Роман Валентинович. Мы весь полёт отрабатывали вчера. Не выспался, скорее всего, — сказал я, переглядываясь с Костей. Только бы он сейчас не начал переубеждать Валентиновича в обратном.

— Всё равно не знаю, чего с ним делать. Ему тренировочный ещё лететь. Пойду с Ребровым обмозгую этот вопрос.

Идея у меня, конечно, родилась, как Бардину подготовиться получше к этому полёту. А то он так точно расшибётся и угрохает самолёт.

— Товарищ майор, — догнал я Новикова. — Разрешите мне в задней кабине с ним слетать на тренировочном полёте перед экзаменом.

— Ерунду городишь, Родин. Куда ему тренировочный лететь? У него руки дрожат, как после бурной ночи, — сказал Валентинович, не останавливаясь.

— Командир, — встал я перед Новиковым, останавливая его рукой. — Я за него отвечаю. Он всё сделает как надо. Буду его страховать.

— Родин, это я буду за вас отвечать, если вы что-то не то сделаете. Давай без геройств своих. Не можешь жить без риска?

— Не могу, Роман Валентинович. И Бардин не может без полётов…

Со спины Новикова к нам подходил Граблин. Я кивнул головой в сторону заместителя командира, но Валентинович продолжал гнуть свою линию.

— Не может. Я посмотрю на тебя, когда Граблин будет выворачивать тебе всё наизнанку. Давно у него в кабинете был? Зайди на досуге, чтоб тебя там мехом внутрь вывернули, как поросёнка амазонского…

— Кххм, — покашлял за спиной Новикова Граблин.

На лице Романа Валентиновича читалось огромное разочарование. Выразить его можно было всего одним словом непереводимого русского фольклора.

— Дмитрий Александрович, разбираем полёт с курсантом Родиным, — сказал Новиков, поворачиваясь к Граблину.

— Это я заметил. Оставьте нас с этим поросён… то есть, курсантом.

— Да, конечно.

Как только Валентинович отошёл на достаточное расстояние, чтобы мы уже были не услышаны, Граблин достал из нагрудного кармана комбинезона небольшую сборную модель МиГ-21, длинной с небольшую линейку.

— Супруга подарила когда-то. В столе хранил. Думал, что сын родится и к нему перейдёт, — сказал подполковник. — Как Бардин?

— Всё также. Предложил слетать с ним тренировочный перед экзаменом, но Роман Валентинович неуверен в правильности этого решения.

— Толку в этом не будет. Его нужно как-то настроить на работу, — задумался Граблин, почёсывая подбородок.

Не сказать, что идея в моей голове родилась хорошая. Однако почему не предложить её Граблину. Заодно и он сможет себе галочку поставить, что устроил интереснейшее мероприятие.

— Есть другая мысль, Дмитрий Александрович. Что, если нам его отвлечь от полётов совсем?

— Родин, вот только не надо сейчас предлагать излюбленный способ вашей третьей эскадрильи. Бухать мы с ним точно не будем. Рано ещё, — возмутился он.

— Нет, нет! Спортивно-массовое мероприятие. Игра в футбол, например. Только, нам нужно, чтобы Костян был Месси и Роналдо в одном флаконе.

— Это кто такие? Южноамериканцы? — спросил Граблин.

Я начал сразу перебирать в голове всех знаменитых футболистов этого времени.

— Ну, или Марадонна и Пеле.

— Ааа, этих знаю. И что дальше?

— Дальше, вы на своём примере должны показать, как можно выпутываться из такой сложной психологической проблемы, как у него. Я понимаю, что для вас это запретная тема…

— Сейчас уже проще говорить об этом. Я тебя услышал, Родин. Правильную ты мысль подал, что на личном примере нужно показывать, как подобные трудности преодолеваются.