«Б» - значит беглец

Максин заметно притихла, без сомнения, надеясь услышать информацию, которой она сможет поделиться с Джоном Робертом и Мэри Берни. Я избегала любых упоминаний о том, куда собираюсь идти. Последнее, что я видела — как Максин протягивала Ори пачку пришедших по почте рекламных буклетов, чтобы та их просматривала, пока она нанесет спрей для мебели на книжную полку, где они лежали.

Вдова Тэпа Грэнджера жила на Кайе стрит в одноэтажном каркасном доме с крытым крыльцом. Дом был выкрашен в цвет морской волны с кремовой отделкой. Ступени крыльца изъедены кем-то, оставившим угрожающие дырки в дереве. Она подошла к двери, бледная и худенькая, за исключением живота, который выпячивался перед ней, как глобус. Ее нос был розовым от слез, глаза распухли, весь макияж смыло слезами. Ее волосы имели страдальческий вид после недавнего домашнего перманента. На ней были выцветшие джинсы, державшиеся на узком заду, и футболка без рукавов, которая оставляла голые руки костлявыми и сморщенными от холодного утреннего воздуха.

Она держала на бедре пухлого малыша, его массивные ножки обхватывали ее, как у всадника, готового пуститься в галоп. Соска в его рту вглядела как пробка, которую вы можете вытащить, если захотите выпустить воздух. Серьезные глаза, сопливый нос.

— Извините, что беспокою вас, миссис Грэнджер. Меня зовут Кинси Миллоун. Я частный детектив. Могу я поговорить с вами?

— Наверное, — ответила она. Ей было ненамного больше двадцати шести, тусклый облик женщины, из которой ушла юность. Где она собирается найти кого-то, кто возьмет пятерых детей другого мужчины?

Дом был маленький и простой, постройка грубая, но мебель выглядела новой. Зеленый диван и к нему два кресла. Кофейный столик и два маленьких столика, расположенных по краям дивана были из светлого дерева, еще не поцарапанного маленькими ботинками. Приземистые настольные лампы с плиссированными абажурами еще были обернуты в прозрачный целлофан. Она будет платить за все это, пока дети не закончат школу.

Джолин села на диван и вздохнула. Я устроилась на краешке кресла, обеспокоенная присутствием недоеденного сэндвича, который составил мне компанию на сиденье.

— Линнетта, перестань, — вдруг крикнула она, хотя казалось, что в комнате больше никого не было. Я с опозданием поняла, что звенящий звук, вызываемый ребенком, скачущим вверх и вниз на кровати, только что прекратился.

Она поставила малыша на ножки. Он покачался, цепляясь за ее джинсы, соска задвигалась у него во рту, он начал сосать ее с тихим гудящим звуком.

— Что вас интересует? — спросила она. — Полиция была здесь дважды, и я уже рассказала им все, что знаю.

— Я постараюсь недолго. Вам это, должно быть, тяжело.

— Неважно, — пожала она плечами.

— Вы знаете, во что Тэп ввязался вчера?

— Я знала, что у него появились деньги, но он сказал, что выиграл пари.

— Пари?

— Может это и неправда, — сказала она, как бы защищаясь, — но деньги нам были очень нужны, и я не собиралась особенно расспрашивать.

— Вы видели, как он уходил из дома?

— Вообще-то, нет. Я пришла с работы и отправилась прямо в кровать, как только он с детьми ушел. Я думаю, он отвез Ронни и девочек в школу, а потом Мака — к няне.

После этого он, наверное, поехал в Сан Луис Обиспо, должен был, потому что там оказался.

— Но он ничего не говорил насчет нападения, или кто вовлек его в это?

— Если б я знала, я бы его не пустила.

— Вы знаете, сколько ему заплатили?

Ее глаза стали осторожными. Она начала теребить подбородок.

— Не-а.

— Их никто не отберет. Я просто хочу знать, сколько.

— Две тысячи, — пробормотала она. Боже, женщина без хитрости вышла замуж за мужчину без мозгов. Две тысячи долларов, чтобы рисковать жизнью?

— Вы знали, что патроны были заряжены каменной солью?

Снова она послала мне этот уклончивый взгляд. — Тэп сказал, что так никто не пострадает.

— Кроме него.

— О.

— Ружье было его?

— Не-а. У Тэпа никогда не было ружья. Я бы не стала хранить его в доме с детьми.

— Вы хоть что-то знаете о том, с кем он имел дело?

— Я слышала, с какой-то женщиной.

Это привлекло мое внимание.

— Правда?

Опять она теребит подбородок.

— Кто-то видел их вместе в биллиардной, вечером, перед тем, как он погиб.

— Черт, это была я. Я хотела побольше узнать о Бэйли Фаулере и знала, что они были друзьями.

— О. Я думала, может, он и какая-то женщина…

— Вовсе нет. Вообще-то, половину времени он показывал мне фотографии вас и детей.

Она покраснела, на глазах показались слезы.

— Как мило. Я бы хотела вам помочь. Вы такая хорошая.

Я достала свою визитку и написала на обороте номер мотеля.

— Я там буду ближайшие пару дней. Если что-нибудь вспомните, позвоните.

— Вы придете на похороны? Это завтра днем, в баптистской церкви. Должно быть много людей, потому что все любили Тэпа.

У меня были сомнения по этому поводу, но это явно было то, во что ей хотелось верить.

— Посмотрим. Я могу быть занята, но если смогу, приду.

Воспоминания о преподобном Хоузе делали мое присутствие сомнительным, но я не могла этого исключить. Я присутствовала на нескольких похоронах за последние несколько месяцев и не думала, что смогу перенести еще одни.