Без видимых причин

— Меня расстреляют, — хрипло сказал Плюснин.

Овчинников равнодушно пожал плечами.

— Выведите меня из тюрьмы, господин капитан! — порывисто сказал Плюснин. — Я всегда молился на вас!

— Не могу нарушить приказа Мещерякова. — Овчинников взглянул на часы, обернулся к Синельникову: — Пожалуйста, живее.

— Сейчас, сейчас… — пробормотал тот, натягивая сапоги.

— Значит, раскрытый я ему не нужен…

Лицо Плюснина стало жестким.

— Ну, ничего… Меня поставят к стейке, но и его в Маньчжурии шлепнут.

— Придержите язык! — угрожающе сказал Синельников.

Илюшин резко повернулся к нему:

— До сих пор я молчал, но теперь ваш секрет…

— Заткнитесь, вы, дерьмо! — рявкнул Синельников.

— Вспомните о присяге, ротмистр,_сурово сказал Овчинников.

— Красным на съедение оставил! — Плюснин никого не слушал, он закусил удила. — Я скажу Камчатову все! Он успеет раньше…

Он не договорил. Синельников вдруг схватил тяжелую металлическую крышку параши и с неожиданной для грузного тела стремительностью прыгнул на Плюснина. Но тот встретил его страшным ударом ноги в пах, подхватив выпавшую у нападавшего крышку, рубанул Синельникова по черепу и в смятении застыл над распростертым телом.

Овчинников упал на колени, ухом приник к груди Синельникова, рывком поднялся и, бледный от ярости, пошел на Плюснина.

— Я защищался, господин капитан!.. — лепетал тот, пятясь.

— Из-за вас Мещеряков меня расстреляет! — с ненавистью сказал Овчинников и нанес Плюснину короткий удар в подбородок.

Ротмистр, выронив крышку, шмякнулся затылком о стену и сполз на пол. Овчинников сгреб крышку с пола и ринулся на него, но тут же резко остановился.

— Ну нет, я не стану отвечать за вас! Сами расскажете, как прикончили его! Переодевайтесь!

Во взгляде ротмистра блеснула сумасшедшая надежда. С опаской косясь на Овчинникова, он стал дрожащими руками стаскивать форму с надзирателя.

…Плюснин в красноармейской шинели и надвинутой на глаза буденовке и Овчинников, кипящий злобой, спустились вниз.

Распутин, сидя на табурете у выходных дверей и старательно шевеля пухлыми губами, читал толстую растрепанную книжку — русско-французский словарь. Услышав шаги, он поднялся.

— Так ведь смены не было… — Распутин снизу вверх с сомнением вглядывался в полускрытое шлемом лицо беглеца: — Вроде я тебя, парень, не признаю… — Он с возрастающей тревогой посмотрел на Овчинникова: — Товарищ командир, это кто с вами?..

Отработанным ударом тот свалил Распутина на иол.

— Чушь, — жестко отрубил Овчииников. — У Мещерякова в тюрьме есть Важин.

— Важину Синельников ничего не хотел говорить! — в отчаянии воскликнул Плюснин. — Не хотел! А я работал у полковника, мне он верил!

Забрав ключи, вышли во двор. Овчинников кивнул на бричку, и ротмистр проворно забрался под брезент.

Овчиников подошел к выстроенному взводу охраны.

— Товарищи! — сказал Овчинников. — Сегодня мы покончим с бандой Мещерякова, мешающего строить новую жизнь! Приказываю взять его живым!

Взвод охраны перестроился в колонну и двинулся к воротам.

Ворота со скрипом распахнулись. Строй вышел из тюремного двора. Следом выехал на тачанке Овчинников. Со скрежетом сошлись за его спиной ворота, загремело в металлических пазах водворенное на место бревно-засов.

Овчинников, нахлестывая лошадь, гнал бричку темной лесной дорогой. Рядом с ним сидел Плюснин со скрученными за спиной руками.

— Господин капитан, ничего не потеряно! — умоляюще говорил Плюснин. — Синельников объяснил мне, где список!..

— Какой список? — злобно огрызнулся Овчинников, не поворачивая головы. — Вы что несете?

— Агентура, — с жаром выдохнул Плюснин.

— А вы часом не того? — Овчинников повертел пальцем у виска.

— Есаул ничего вам не сказал?! Вам, Овчинникову!.. Какая сволочь!.. Выслушайте меня, господин капитан! Отступая, мы в каждом городе проинструктировали старую жандармскую агентуру… — с лихорадочной поспешностью рассказывал Плюснин. — Испытанные люди… Ненавидят красных… Синельников руководил операцией, он — полковник жандармерии. Ему одному известны клички, адреса, пароли. Под Воскресенском мы оказались в окружении. Синельников попал в плен. Единственный список агентов спрятал в лесу. В тюрьме назвался штабс-капитаном… Его агентура — главный козырь в будущей борьбе с красными в этих краях. И Мещеряков оставлен, чтобы добыть список любой ценой… Он послал меня — попасть в тюрьму, узнать, где список, вернуться…

— Послушайте, Плюснин, зачем вы рассказываете все это?

— Как зачем?.. Да мы с вами… Мы можем… — Плюснин глядел на Овчинникова с опаской н наконец решился: — Ну зачем нам Мещеряков, господин капитан?! Мы продадим список в Маньчжурии японцам!

— Что?! — Овчинников резко остановил коня. На его лице была написана такая ярость, что ротмистр инстинктивно качнулся назад и втянул голову в плечи, ожидая удара. — Вы посмели?! — Овчинников рванул из кобуры браунинг.

— Что вы делаете!.. — завизжал, побелев, Плюснин. — Я — ваше спасение!

Овчинников, опомнившись, зверем глянул на ротмистра и сунул пистолет обратно в кобуру.

— Пес с вами, — хмуро сказал он. — Пусть вас шлепнет есаул.