Блаженны нищие духом

Ночью, еле дождавшись когда все уснут, Леха, не выдержав, пошел проверять свой схрон. Ноги сами летели к развалинам, и показалось, что он добрался туда за какие-то секунды. Все было на месте. Он понадежнее переупаковал пакеты, завалил камнями и на этот раз оставил несколько меток, хорошенько запомнив, как они расположены. Перевел дух и только после этого спохватился, что шел даже не оглядываясь. Кровь ударила в голову. Он попытался взять себя в руки и стал рассуждать: если кто-то за ним следил, то этот кто-то, предположительно Андрей, будет возвращаться вслед за ним. Но на обратном пути Леха будет внимателен, он заметит, если что не так.

Леха то внезапно оборачивался, то останавливался и прислушивался, но никак не мог решить, да или нет, есть ли за ним слежка или ему только кажется. И все чудилась чья-то тень, осторожный шорох шагов, ощущалось чье-то присутствие… Потом он думал, что это только казалось, потом, что нет, не казалось… Уже лежа в постели, Леха стал прислушаться к дыханию со стороны Андреевой койки, и ему показалось, что Андрей слишком быстро и тяжело дышит… «Точно, следил, сволочь… Никак отдышаться не может…»

Каждый новый день был мучительней и трудней предыдущего. От возможной потери ценность пакетов набухала, наливалась, тяжелела, и теперь уже дальнейшая жизнь без них виделась бессмысленной, убогой и никчемной. И, равнозначно ценности, набухала, наливалась и тяжелела его ненависть к Андрею. Беспокойные мысли постоянно, но бесплодно крутились вокруг возможностей переправить героин домой, хотя бы частично. Он понимал, что если какая-то часть товара останется здесь, ему не будет покоя. Уже сейчас это изводило его несказанно, а что же будет потом, на гражданке? Он так и сяк прикидывал свои шансы когда-нибудь попасть еще раз в Афган, может быть даже по контракту, или же в мирное время, по какой-нибудь туристической путевке. И, с одной стороны, понимал, что вряд ли это осуществимо, а, с другой стороны, если задаться целью, то можно и горы свернуть… «Что-нибудь нарисуется, — думал Леха. — Там видно будет. Главное, что есть товар, а переправа — дело наживное. Эх, надо было брать больше… Дурак я…»

* * *

— Андрюх, закурить есть?

— Есть. На, бери. — Андрей протянул пачку Ринату.

— А ты чего смурной такой?

— Так… руку вспомнил…

— Какую руку? — спросил Ринат, хотя рук, оторванных, висящих на коже, раздробленных, было в их жизни теперь полно.

— Валеркину руку вспомнил.

— Да… Нехило его разворотило… Так ведь жив остался же, чего ты в самом деле… Теперь ему домой… Подлечат и — айда…

— Да это да, конечно. Только на гитаре ему больше не играть.

— Да уж, — помрачнел Ринат. Он подогнул кисть правой руки, представляя себе, как бы это выглядело, если бы это произошло с ним самим. — С гитарой теперь все.

— Знаешь, вот вроде бы, ну что там гитара… Живой, и слава богу… А вот так и вижу, как он струны перебирает… мотив ищет… Или помнишь, как он отрывался?

— Это когда с частушками?

— Ага…

— Помню… Я тогда так оборжался, что потом скулы болели…

Подошел Леха:

— Об чем толкуем?

— Да так, ни о чем, — ответил Ринат. Ему не хотелось принимать Леху в разговор, потому как тема была печальной и чистой, а язык у него был грязным и без костей.

Андрей, поняв чувства Рината, взглянул на Леху и, чтобы закончить разговор, добавил:

— Я в ту ночь вообще не спал.

О какой конкретно ночи шла речь, было не важно. Для Лехи существовала только та, одна, только она была значимой, и вспоминать могли только ее. «Намекает, сволочь… Почти открыто намекает…»

Не выдержав пытки подозрениями, Леха ночью опять потащился проверять свой тайник. На этот раз он решил быть осторожнее, хитрее. Дойдя до очередной развалюхи, резко свернул за угол и замер. И тут он четко услышал, как кто-то сделал два осторожных шага и притих. Что делать? Поворачивать обратно нельзя. К тайнику идти — тем более. Ждать? А чего? Пока прибьют? Держа наготове нож, тихо-тихо, придерживаясь тени, Леха обошел сарайчик, пригнувшись, проскользнул мимо полусгнившего забора, вышел на утоптанную дорожку и рысью ломанул к палатке. Остановился невдалеке и пригляделся: чья-то долговязая тень, опередив его, скользнула внутрь.

Теперь Леха познал, что такое пожирающий изнутри огонь. Он понимал, что ему нельзя часто наведываться к своему сокровищу, но и оставаться в неведении он не мог. Он следил за Андреем, ловя каждое его слово, каждый жест, каждый взгляд, и что бы Андрей ни делал, что бы ни говорил, все складно, логично истолковывалось Лехой в пользу страшной версии: он все знает и хочет его обобрать.