Блики

Они находятся примерно в середине состава и, чтобы дойти до машиниста, им нужно пересечь четыре стыка между вагонами. Мужчина распахивает первую дверь и им в лицо ударяет сырой прохладный ветер из тоннеля. Тихий, похожий на крики похороненной заживо толпы, гул. Артур вспоминает, что на этой ветке лет пять назад был масштабный теракт, несколько сотен смертей, и ему становится не по себе. Он представляет, как в вагонах раздается череда взрывов: шрапнель из гаек, шурупов, гвоздей со свистом разрезает воздух и нашпиговывает тела пассажиров, превращая их в фарш. Те, кто умер не сразу, пытаются ползти, скользя в крови, натыкаясь на оторванные конечности.

Артур моргает, трясет головой. Мужчина тем временем светит в проем между вагонами встроенным в телефон фонариком: защитный кожух-гармошка изорван в лохмотья, но пытаться пролезать через него не хочется, слишком узко и можно застрять. «В старых составах мы могли бы выпрыгнуть с торца вагона, они цеплялись так, что было достаточно места», почти с ностальгией говорит мужчина и открывает дверь следующего вагона. Они идут быстрым шагом по салону, Артур косится на силуэты людей: почти все сидения заняты, некоторым пассажирам даже приходится стоять, прислонившись спиной к поручням или створкам боковых дверей. Запах, как в кабинете у дантиста. Наконец, они оказываются в головном вагоне, почти пустом. Дверь в кабину машиниста приоткрыта: погасшие экраны, разноцветные кнопки. Самого машиниста нет, и Артур спрашивает, не ездит ли этот поезд в автоматическом режиме. «Не должен, хотя, всё может быть, всё! Они постоянно обманывают нас, скрывают правду, понимаешь? Хотят выставить нас параноиками, безумцами, чтобы люди отвернулись от нас. Но их усилия напрасны, напрасны, они ничего не смогут сделать, не смогут нас остановить, ибо с нами…». Из окна видно несколько метров тоннеля: слабое тление аварийных ламп вдоль контактного рельса, чугунные ребра, толстые кабели, подвешенные по бокам.

Они спускаются по откидной лестнице, оказываясь снаружи, на дне тоннеля, рядом с колесами поезда, на противоположной стороне от контактного рельса. Света недостаточно и мужчина достает свой допотопный громоздкий телефон с фонариком, затем карабкается на узкую бетонную опалубку, оборачивается, подает руку Артуру. Они проходят метров сто, когда раздается первый мощный взрыв, видимо, в одном из последних вагонов: взрывная волна проносится по тоннелю, чуть не сбивая с ног Артура, больно ударив в его барабанные перепонки. Вспышка на мгновение заставляет тени от их тел метнуться прочь. Потеки черной жижи, просочившейся сквозь плотно пригнанные чугунные плиты, лианы проводов. Они ускоряют шаг. Опалубка сменяется жестяным настилом, кое-как приваренным к опоре из стальных уголков, и звук их шагов начинает эхом разноситься вдоль гулкой трубы тоннеля.

Мужчина опять начинает бормотать: «Это не живые люди, их не нужно жалеть. Это роботы, рабы, пустые оболочки! Они даже не пешки в этой игре, они вообще никто, симулякры, их плоть ничего не стоит, понимаешь? Системные ресурсы, статистическая погрешность, разменная монета в финальной сделке по приобретению…» и не останавливается, пока их не нагоняет звук второго взрыва. Уж не этот ли человек заложил взрывчатку, задумывается Артур. Этот мужчина говорит так, как будто повторяет за кем-то слова, как будто они принадлежат не ему, а авторитетному оратору, проникшему с помощью своих речей в его голову, словно паразит, и превратившего его в носителя своей идеи. Артуру и раньше попадались фанатично настроенные люди, но не в таких обстоятельствах. Жестяной настил под ногами сменяется решетчатым, который метров через триста обрывается, вынуждая их спрыгнуть на дно.

5

Они идут уже почти час, пешком по шпалам, но так и не добрались до станции. Чтобы перевести дух, они садятся на блок из горной породы, оставленный здесь, видимо, специально для этого. Мужчина долго не может справиться с одышкой, и молчит до тех пор, пока в тоннеле не загорается яркий свет: развешенные вдоль него гирлянды фонарей вспыхивают, заставляя зажмурить глаза. Мужчина чертыхается. Они сидят еще минуту, моргая и озираясь.