Блин - победитель мафии

Подошел и приласкался растерянный Лорд. Пасть у него была стянута чьим-то поясным ремнем. Блинков-младший погладил его и приказал: «Сидеть!». Ротвейлер послушался. Тогда, не раздумывая, Блинков-младший снял ремень. В благодарность Лорд одним движением языка обслюнявил ему все лицо и улегся, примостив Митьке на колени свою огромную башку. В нос ему бил запах Толиковых кошек от джинсов. Лорд порыкивал, но терпел.

— Отвратительный зверь кошка, — сказал Блинков-младший. — Толику, вон, чуть ли не на голову гадят из-за своей чистоплотности и независимости.

— Кому отвратительный, а кому любимый, — улыбнулся старший Блинков. — Видишь ли, все люди по характеру похожи кто на кошек, а кто на собак. Это, конечно, не научный факт, а просто житейское наблюдение. Вот мы с тобой верные и привязчивые, как собаки, а Нина самостоятельная, вроде кошки.

— Вот еще! — по-кошачьи фыркнула Нина Су. — Может быть, я тоже верная и привязчивая. Только я до сих пор не нашла подходящего человека, чтобы к нему привязаться.

— Привяжитесь ко мне, — вдруг предложил Иван Сергеевич. — Красивой женщине нужен надежный друг, а у меня сорок бойцов в подчинении.

— Я подумаю, — не удивилась Нина Су. — Надо еще посоветоваться с сестрой и с вашей дочкой.

Иван Сергеевич почесал в затылке и с большим сомнением сказал:

— А что дочка? Ире давно нужна мама, а то со мной она растет мальчишка мальчишкой. (И хорошо, добавил про себя Блинков-младший).

— В мамы я не набиваюсь, — сказала Нина Су, — потому что мама у человека одна. Но стать Ире старшей подругой я могла бы попытаться. А вообще я все время ощущаю нереализованную тягу к домашнему хозяйству.

— Я ее учу варить борщ в скороварке, — добавила мама.

При этих ее словах Иван Сергеевич немного изменился в лице. Кузины, как и Блинковы, питались в основном этим полезным, сохраняющим все витамины, а главное, время повара борщом из скороварки. Но Блинковы начали давно и привыкли. А Иван Сергеевич научился варить этот борщ всего два года назад, когда из их семьи ушла Иркина мама, и пока что не привык.

— У меня есть поваренная книга, — уклончиво сообщил он фотомодели, не отвергая идею борща.

Все поняли, что хотел сказать полковник, и засмеялись.

И было им так хорошо, как только и может быть людям, у которых чистая совесть, верная семья, отважные товарищи и много, много еще вокруг знакомых и незнакомых людей, зовущихся одним добрым словом: НАШИ.

А что же старший князь Голенищев-Пупырко? — спросят вдумчивые читатели.

Его не заковали в наручники. Его только попросили не уезжать никуда из Москвы, потому что его показания могут понадобиться следствию. Князь с потерянным лицом бродил среди смеющихся рослых спецназовцев в бронежилетах, поглядывая на Блинковых с мамой и на полковника Кузина с Ниной Су. Подойти он стеснялся.

А потом все стали рассаживаться по машинам. Блинковы поехали в верном «Запорожце», и у них осталось как раз одно место, сзади, потому что сиденье рядом с водительским отвинтили, чтобы поместилась гипсовая нога старшего Блинкова. Мама поехала в микроавтобусе контрразведчиков. Ей надо было на службу. Нина Су поехала в грузовике с налоговыми полицейскими. Иван Сергеевич уступал ей место в кабине, но фотомодель сказала, что ей будет веселее в кузове. Может быть, ей просто не хотелось, чтобы в кабине маячило ее знаменитое лицо, изуродованное синяками. Но Иван Сергеевич понял Нину Су по-своему и с большим удовольствием полез вместе с ней в кузов.

Короче говоря, три машины ехало в Москву, и во всех трех были у старшего князя знакомые, и все предлагали его подвезти. Лорду, кстати, не предлагали, но ротвейлер сам напросился к налоговым полицейским, и его приняли. А князь ни в какую не соглашался ехать.

— Я лучше в своей «Волге» заночую, а то знаем мы, — сварливо заявил он. — Уедешь, и останутся от машины рожки да ножки!

Это была полная глупость и бестактность. Ведь особняк генерального спонсора остались охранять двое контрразведчиков, а «Волга» стояла рядом, у самых ворот. Получалось, князь сомневается в том, что контрразведчики уберегут его драгоценную машину. Но князь нарочно хотел выглядеть глупым и бестактным. Потому что всем было неловко бросать его голодным и холодным в этой дурацкой «Волге». Все жалели его, а как раз это было для князя просто невыносимо.

Блинков-младший все понял, когда князь подошел к папе и обычным, не сварливым голосом сказал:

— Передай моим, что я здесь заночую. Не могу я с вами, Олег. Вы вот ко мне с добром, а мне от этого только хуже. Небось, я бы вас не пожалел! А вы…

И князь махнул рукой, не пытаясь объяснить даже себе, чем это наши лучше или, может быть, хуже него. Нужное слово нашел Блинков-младший.

— Что мы? — удивился он. — Мы же люди.