Близнецы

Полиция приехала ко мне домой сразу после того, как я позвонила Никите, но естественно Вовы там и след простыл.

***

После выписки родители отвезли меня домой в родной город, в котором я когда-то выросла. Пришлось ещё целых два раза давать полицейским показания. А спустя несколько дней опознавать ещё одно тело. Это была Катя. Света была права, он её убил. Следователь вошёл в моё положение и не потащил меня в морг, а просто прислал несколько фотографий мёртвой Кати, которая была больше похожа на спящую, мне на почту.

Родственники Глеба похоронили его, когда я ещё лежала в больнице. Сергей Локо отдал мою колонку Антону. Видимо уже без возврата. И я теперь официально безработная. Родителей Саши я видела лишь однажды и то в полицейском участке во время второго или третьего допроса. Они словно сторонились меня.

В моём доме было найдено и изъято более двадцати предметов из секс-шопа. В частности, наручники, обычные и гигантские фаллосы, прищепки для сосков, ремни, какие-то длинные щипцы, но самое страшное было не это. Самое страшное было то, что они нашли детские трусики.

На тот момент в городе числилось двое пропавших детей; подросток пятнадцати лет, его обнаружили через месяц. Всё это время он пробыл у друга. По какой причине он скрывался, не разглашалось. И ещё одна потерянная – девочка пяти лет. Когда я приезжала в участок на допрос, то встретила маму этой самой девочки. Женщина с виду лет тридцати пяти, как потом оказалось, ей было всего двадцать семь, опознавала трусики, найденные в моём доме. И что хуже всего она признала, что это были трусики её дочери. Она всё плакала и спрашивала у следователей: «Как? Как они оказались у него?». Она то ли и в самом деле не понимала, то ли не хотела. Следователи строго-настрого запретили мне разговаривать с ней и уж тем более с журналистами.

Внутри меня на тот момент появилось чувство вины. Хоть я и убеждала себя, что уже моей-то вины там совсем нет. Разве что я должна была вовремя забить тревогу. А потом меня обуяла настоящая злость. Но всё это было ничто по сравнению с бессилием, которое стояло во главе. Я ведь ничего не могла. Никита как-то обронил странную фразу. Он сказал, кажется, так: «Когда придёт зима, он выползет». Все считали, что он залёг где-то в лесу. Возможно, так и было, а значит, зимой ему придётся туго. А до зимы оставалось всего три месяца.

61

После покраски волос (они посидели, когда я находилась в заточении в подвале), я поехала в гинекологию на очередной осмотр.

– Всё замечательно, – произнесла гинеколог, прослушивая специальной штуковиной сердцебиение плода, – Я выпишу направление на ЭКГ. Хорошо?

Я кивнула, поднимаясь с кушетки и натягивая задранную кофту обратно на уже видневшийся животик. На уже почти четыре месяца. И две недели назад я ощутила первые шевеления. И это были самые прекрасные ощущения в моей жизни.

За окном листва уже давно пожелтела и начал опадать. На календаре конец сентября. Вова, хотя официально ищут Сашу, всё ещё числится в розыске. Но в последнее время я практически о нём не думаю. Как-то раз я разговаривала по телефону с Юлей, и та рассказала мне, что смотрела какую-то передачу о человеке с раздвоением личности, который совершал различные кражи. Его не посадили, но отправили на принудительное лечение в психиатрию. Конечно, кража – это не убийство, тут и сравнивать нечего.

На днях одна из местных передач поведала о маньяке-педофиле с раздвоением личности, которого всё ещё не поймали. На момент смерти Кате было всего шестнадцать, а Свете семнадцать. Хотя Свету так и не нашли, как и не нашли ту которой принадлежали детские трусики. Это немного обнадёживало, что они всё ещё могут быть живы. Вполне вероятно, он мог их где-то удерживать. После выхода передачи мне позвонила какая-то женщина (одному только Богу известно, откуда она узнала мой номер и что самое ужасное о моей беременности) наговорила всяких гадостей, из которых были советы поскорее сделать аборт, а не плодить всяких психов. Она говорила что-то ещё про сатану, но я бросила трубку.

Из дома я выходила редко, а если и нужно было куда-то съездить, то непременно брала с собой кого-то из родителей или просила Юлю.

62

Вот уже второй час я играла с отцом в шахматы. Это третья партия и похоже снова выигрышная в мою пользу.

– А я похожу вот так, – папа походил своим чёрным конём и срубил одну из моих белых пешек.

– Тогда я так, – я сразу походила слоном, срубив папиного оставшегося единственного коня, на которые он, как всегда, возлагал надежды.

Отец удивлённо ахнул, почесав затылок, и принялся усердно думать, как меня обыграть оставшимися ферзем и двумя ладьями, против моих двух коней, двух слонов, ферзя и ещё парочки пешек.