Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках

В середине XV в. Полоцк уже не является центром отдельного княжения, великие князья литовские сажают в Полоцке своих наместников. Но в рамках Великого княжества Литовского город имеет высокий статус. Он сохраняет право на некоторые самостоятельные дипломатические сношения. Полоцкие наместники играют важную роль в решении крупных внутриполитических проблем Великого княжества, а также весьма часто выполняют функции послов в Москве. Полоцкая епископия обладает значительным авторитетом.

Продолжительный мирный период середины — конца XV в., благотворный для белорусских городов, был гарантирован их пребыванием в составе мощной державы, каковой и являлось тогда Великое княжество Литовское. Однако в конце XV в. военно-политический потенциал Литвы оказывается недостаточным для удержания всей громадной государственной территории. Осколки Золотой Орды и молодое Московское государство наносят Ягеллонам ряд ощутимых ударов, до поры до времени не коснувшихся Полоцкой земли, прикрытой порубежными районами. На рубеже XV–XVI вв. великий князь литовский Александр предпринимает попытки насильственного окатоличивания белорусских и южнорусских земель, отчасти задевшие и Полоцк, что в значительной мере подорвало его и без того непрочные позиции в этих регионах.

В результате целой серии московско-литовских войн 1490-х — 1530-х гг. к Московскому государству присоединяются обширные территории, ранее входившие в состав Великого княжества Литовского. Полоцк лишается своего «прикрытия» и в период 1501–1535 гг. дважды становится операционной базой для польско-литовских войн и несколько раз — целью походов войск московских. Полоцкая земля, постоянно пребывая в районе ведения боевых действий, терпит страшное разорение.

Тем не менее в последующий длительный мирный период 1530-х — 1560-х гг. Полоцк вновь восстанавливает свои силы и пользуется славой одного из самых богатых и многолюдных городов Великого княжества. К середине XVI в. на основе древнерусской культуры на Полотчине формируется собственная оригинальная культура, уникальным образом позволявшая близкое соседство православия, католичества, весьма рано обосновавшегося в Полоцке протестантизма, а также иудаизма, обогащенная древней местной письменной традицией и новейшими идеями реформации и гуманизма, проникавшими из Западной Европы.

Однако трагедия Полоцкой земли состояла в том, что с XV в. уже не могло быть никакой речи о самостоятельном государственном существовании белорусских земель, и, следовательно, наилучшим вариантом в контексте постоянных московско-литовских столкновений было максимально безболезненное и ненасильственное, но прочное закрепление этого региона за Литвой или Московским государством. Но ни московские государи, ни короли польские не сумели этого сделать, весьма мало обращая внимание на интересы местного населения в своей ожесточенной борьбе. Иван IV, заняв Полоцк в 1563 г., депортировал его жителей на долгий срок в Московское государство. Едва ли вернувшиеся через несколько лет на свои родные места полочане могли испытывать преданность по отношению к московскому царю. Кроме того, распространение власти Московских митрополитов на Полоцк автоматически ликвидировало возможность существования там каких-либо иных конфессий, помимо православия. Иван IV рассчитывал сохранить за собой Полоцкую землю навсегда и устраивался в ней «по-хозяйски»: в 1563–1571 гг. территория Полоцкого повета была описана московскими воеводами,[558] в самом городе были возведены новые укрепления, а в прилегающих к нему местностях было построено несколько новых крепостей — Ситно, Касьян, Копие и т. д. Была образована архиепископия с центром в Полоцке, и первый архиепископ Полоцкий и Великолуцкий, Трифон Ступишин, поставлен был из Москвы в 1563 г.,[559] хотя в то же время польскими королями продолжали назначаться архиепископы Полоцкие, Витебские и Мстиславские, зависимые от Киевской митрополии.[560] Из Москвы Полоцкие архиепископы поддерживались «подмогой» — вероятно, им присылали деньги и хлеб.[561] Однако удержаться в Полоцке Ивану IV удалось всего на полтора десятилетия, не в последнюю очередь, очевидно, из-за нелюбви местного населения. Например, полякам Стефана Батория помогал полочанин Коссонский.[562]