Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне

– Бедная Аликс была сама не своя от тревоги и печали. Разумеется, я не рассказала ей о тех небылицах, которые я слышала. Она призналась мне, как ей недостает Ники. Мы обе заплакали при расставании. Но больше всего я боялась встречи с Мама. Я должна была сообщить ей, что намерена выйти замуж за человека, которого люблю. Я приготовилась к тому, что Мама устроит страшный скандал, но она встретила это известие совершенно спокойно и сказала, что понимает меня. Для меня это явилось своего рода потрясением.

Великая княгиня обнаружила, что по городу ходят слухи – один нелепее другого, – направленные на то, чтобы подорвать престиж их семьи. Некоторые даже забывали о том, что она сестра государя, и повторяли эти вымыслы в ее присутствии. Поговаривали о заговоре среди членов императорской фамилии против государя. Назывались имена одного великого князя, затем другого.

* * *

Наступило и прошло Рождество. С приближением последних дней монархии зловещие слухи усилились. Из Петрограда писем почти не приходило. Императрица-мать, Ольга и Сандро не знали, чему верить.

– Известие об отречении Ники прозвучало для нас как гром среди ясного неба, – вспоминала Ольга Александровна. – Мы были ошеломлены. Мама была в ужасном состоянии, и мне пришлось остаться у нее на ночь. На следующий день утром она поехала в Могилев, Сандро поехал вместе с Мама, мне надо было идти в лазарет.

Великая княгиня не знала, чего ей следует ожидать, поэтому тепло и сочувствие, с какими ее там встретили, глубоко тронули ее. Проходя мимо, солдаты пожимали ей руку. Не произносилось ни слова, но многие из них плакали, как дети. Когда сестра-большевичка подскочила к великой княгине и стала поздравлять ее с отречением, санитары, находившиеся рядом, схватили красную и вытолкали ее из палаты.

На императора обрушился целый шквал осуждений, зачастую со стороны близких родственников. «Вероятно, Ники потерял рассудок, – писал великий князь Александр Михайлович в своей “Книге воспоминаний”. – С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из-за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия…»

Но великая княгиня продолжала упорно защищать брата, принявшего это трудное решение:

– Он не только желал прекратить дальнейшие беспорядки, но у него не оставалось иного выбора. Он убедился, что его оставили все командующие армиями, которые, за исключением генерала Гурко, поддержали Временное правительство. Ники не мог положиться даже на нижних чинов. Он увидел, что «кругом измена, и трусость, и обман!» Михаил же с такой женой не мог стать его преемником. Но даже Мама не могла понять причин, заставивших его отречься. Вернувшись из Могилева, она не уставала повторять, что это было для нее величайшим унижением в жизни. Никогда не забуду тот день, когда она приехала в Киев. Когда после отречения сына вдовствующая императрица отправилась в Могилев, ей были отданы все подобающие ее положению почести. Она прибыла на императорскую платформу вокзала в сопровождении эскорта казаков. Провожал ее граф Игнатьев, киевский губернатор. Но по возвращении ее никто не встретил. Вход на императорскую платформу был загорожен, казачьего конвоя не было. Не было подано даже кареты. Марии Федоровне пришлось ехать на обыкновенном извозчике. Через несколько минут после ее приезда великий князь Александр Михайлович поспешил в лазарет, в котором все еще работала Ольга Александровна, ожидавшая первого ребенка. Он сказал, что ей нужно прийти домой и успокоить императрицу-мать.

– Я в это время была на дежурстве, но мне пришлось поехать домой. Никогда еще я не видела Мама в таком состоянии. Она ни секунды не могла усидеть на месте. Она то и дело ходила по комнате. Я видела, что она не столько несчастна, сколько рассержена. Она не понимала ничего, что произошло. И во всем винила бедную Аликс…

Николай II и цесаревич Алексей во время ссылки в Тобольске.

«Задача, которая выпала на его долю, была слишком тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению к государыне. Поэтому он в конце концов стал все более подчиняться ее влиянию»

(Пьер Жильяр)

…Императрица-мать упрямо отказывалась мириться с действительностью. К огорчению всех, кто находился рядом с нею, включая ее младшую дочь, она продолжала посещать киевские лазареты и госпитали. Настроение публики становилось все более враждебным. Чернь распахнула двери тюрем, улицы кишели выпущенными на свободу толпами убийц, грабителей, расхаживавших в тюремной одежде под дикий восторг обывателей.