Ча-ча-ча

В «Дарах моря» подавали «континентальные» блюда и строго придерживались французской кухни. Другими словами, их меню (в переплете из настоящей кожи, напечатанное золотыми буквами) содержало массу названий, от Cuisses de Grenouilles Provencale [62]до Wiener Schnitzel [63]. Ho нет, это место не было совсем уж жульническим. Вам давали большое блюдо лимонного шербета, чтобы вы могли немного освежиться между переменами блюд.

— Bon soir [64], — обратился к нам метрдотель, когда мы вошли в ресторан. Он был облачен в обязательный смокинг и старался изо всех сил, чтобы его бруклинский акцент звучал по-французски.

— У нас заказано на половину восьмого. На имя Харрингтон, — сказал Кулли.

— Oui [65], мсье Харрингтон. Прошу вас пройти сюда.

Он провел нас к милому столику у окна. Я была удивлена, что нам дали такой престижный стол, ведь Кулли не был завсегдатаем этого заведения. Но завсегдатаи попросту отсутствовали. Ресторан был пуст, за исключением трех посетителей, которые сидели за столом в противоположном конце зала.

— Похоже, дела у них идут неважно, — сказал Кулли. — Я разочарован. Я здесь впервые и ожидал увидеть кого-нибудь из знаменитостей Лэйтона.

— Думаю, это из-за экономического спада, — сказала я. — Сейчас никто не может позволить себе прийти сюда. Кроме, конечно, невероятно талантливых фотографов.

— Конечно. — Он улыбнулся. — Давай выпьем.

Я взяла бокал с шампанским.

— За Дженет Клейборн, — весело произнесла я.

— Почему ты решила выпить за нее? — спросил Кулли. — Из-за того, что заработанные мною на брошюре для ее агентства деньги пошли на оплату этого ужина?

— Нет, дурачок. Потому, что из-за нее ты вошел в мою жизнь.

Кулли поднял свой бокал и чокнулся со мной.

— За Дженет Клейборн, — сказал он. — С выражением моей глубочайшей признательности.

Мы сделали заказ, отдав предпочтение дарам моря. Кулли заказал омара по-ньюбургски, а я — морского языка по-дуврски.

— А где же основное блюдо? — спросил Кулли, когда официант принес наш заказ и удалился.

— А, ты это о порциях? — сказала я. — Маленькие, не так ли?

— Это что, розыгрыш? — удивился Кулли, глядя на порцию омара размером с наперсток на его тарелке.

— Поешь хлеба, — предложила я. — Это создаст ощущение сытости. Если не поможет, ты всегда сможешь после заморить червячка.

— Ага, спасибо.

— Это ты предложил пойти сюда, помнишь? — подколола я его. — Bon appetit [66].

— И тебе тоже, — улыбнулся он, подцепив кусочек омара. — Может, порции и маленькие, но здесь чертовски здорово.

— Выпьем за «чертовски здорово», — сказала я, поднимая свой бокал.

Мы ели, пили и развлекались около часа. Потом я извинилась и направилась в дамскую комнату, находившуюся в дальнем конце ресторана. Когда я проходила мимо стола, за которым сидели три посетителя — единственные в этом заведении помимо меня и Кулли, — то увидела, что это не кто иные, как Элистер, Бетани и Джулия. Неплохой способ испортить приятный вечер.

Я размышляла, пройти ли мне мимо и сделать вид, что я их не заметила, или подойти и поздороваться. Почему я должна с ними здороваться? Зачем давать Бетани повод думать, что ей удалось насолить мне, сообщив детективу Корзини об имеющейся у меня рукописи Мелани? С другой стороны, почему бы не дать им понять, что я вовсе не сижу в сырой темнице и не грызу сухую корку? Можно подойти к их столу, показать, что я на свободе, и пусть утираются. Кроме того, за столом сидела Джулия, а она была моим другом. Во всяком случае, до последнего времени. Я не видела смысла игнорировать ее только потому, что она сидела в неподходящей компании.

Я подошла к их столу. Элистер и Джулия потягивали коньяк, а Бетани расправлялась с огромной горой шоколадного суфле.

— Добрый вечер всем, — сказала я.

Элистер встал. Джулия улыбнулась. Бетани мельком взглянула на меня и снова занялась суфле.

— О, прошу вас, не надо вставать, — обратилась я к сенатору. — Я просто подошла, чтобы поздороваться.

— Очень мило с вашей стороны, — прохрипел Элистер. Лицо его покраснело от выпитого. — Думаю, вам не нужно представлять никого из присутствующих?

Конечно, я всех знаю, старый идиот.

— Да, сенатор. Я знакома со всеми.

— Ну, тогда, — сказал сенатор, прочищая горло, — почему бы вам не присесть к нам?

— Да, Кофф, присоединяйся, — сказала Джулия.

— Нет, спасибо. Я не одна, — сказала я, указывая головой в сторону Кулли.

— Тот фотограф? — спросила Джулия, рассматривая Кулли.

— Ага, — ответила я. — Я, по сути дела, переехала к нему. На его шхуну. Она называется «Марлоу».

Похоже, это привлекло внимание Бетани. Она даже перестала жевать.

— Ты имеешь в виду Кулли Харрингтона, сына Пэдди Харрингтона? — спросила она.

— Именно, — ответила я. Я посмотрела на Элистера. Произведет ли на него впечатление имя Пэдди? Не произвело.

— А где сейчас стоит его лодка? Я не видела Кулли в клубе с тех пор, как его бросила Престон, — сказала Бетани.

Я проигнорировала ее упоминание о бывшей жене Кулли.

— «Марлоу» стоит в бухте Джессапа, — сказала я.

— В бухте Джессапа? Элисон, для тебя этот переезд, наверное, стал падением вниз. Ведь ты жила в доме 33 по Вудлэнд Вей.