Чан Кайши

Между тем солдаты армии Ян Хучэна арестовали гражданского губернатора провинции Шэньси — Шао Лицзы, отдавшего приказ о разгоне студенческой демонстрации 9 декабря, его жену (ее ранили при аресте), а также сопровождавших Чан Кайши лиц. Затем на старинной Часовой башне (Чжунлоу), выстроенной в центре города еще в период правления основателя Минской династии Чжу Юаньчжана, в 80-е годы XIV века, вывесили огромный плакат в поддержку победы неких «Объединенных антияпонских сил».

Чан же в 10.30 утра был доставлен в Сиань, в штаб-квартиру Ян Хучэна, где, к его удивлению, был встречен не только Чжан Сюэляном и Ян Хучэном, но военным оркестром и почетным караулом. Чжан с Яном явно не желали ему вреда, действуя в строгом соответствии с традицией бинцзянь. Но Чан, как всегда, не способен был себя контролировать и начал истерично кричать на Чжана:

— Если ты еще мой подчиненный, немедленно освободи меня, если же ты не мой подчиненный, застрели меня!

Отвернувшись, Чжан проговорил:

— Да, вы действительно упрямы!

После этого Чан Кайши был посажен под домашний арест, а мятежники направили в ЦИК Гоминьдана, председателю нанкинского правительства Линь Сэню, а также другим государственным деятелям страны и редакциям различных газет открытое обращение, содержавшее восемь требований: реорганизация правительства на демократической основе, прекращение гражданской войны, освобождение семерых патриотов, арестованных в Шанхае, освобождение всех политзаключенных, развертывание массового патриотического движения, предоставление народным организациям политических свобод, выполнение завещания цзунли (Сунь Ятсена) и немедленный созыв конференции по спасению родины. Обращение было передано по телеграфу 12 декабря и на следующий день опубликовано в сианьской газете «Цзефан жибао» («Освобождение»). 12 же декабря маршал Чжан направил личные послания свояку Чана — второму человеку в правительстве Кун Сянси и жене генералиссимуса Мэйлин. Последнюю он постарался успокоить, заявив, что всего лишь «попросил господина Цзе <Чан Кайши> временно задержаться в Сиани».

А тем временем в городе начались дикие солдатские грабежи, не утихавшие три дня. Тон задавали военнослужащие Северо-Западной армии: почти все банки, в том числе главный банк Молодого маршала, склады и магазины были опустошены. Аналогичные погромы произошли в столице Ганьсу, городе Ланьчжоу, вотчине генерала Юй Сюэчжуна, поддержавшего мятеж. Как видно, революция никогда не обходится без грабежей.

Еще до ареста Чана, где-то между тремя часами ночи и пятью утра, Чжан Сюэлян отправил сверхсрочную телеграмму Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю: «Действуя в интересах китайской нации и перспектив сопротивления Японии, невзирая ни на что, мы сегодня арестовали Чана для того, чтобы заставить его освободить патриотов, реорганизовать и объединить правительство. Что по этому поводу думают старшие братья? Ответьте скорее».

Получив телеграмму, лидеры компартии пришли в восторг. Все слова о едином фронте с Чан Кайши были моментально забыты. На массовом митинге коммунисты приняли «резолюцию, требовавшую “народного суда” над Чаном как над предателем; в городе <Баоани> происходило дикое ликование».

В 12 часов ночи 12 декабря Мао и Чжоу радировали Чжану ответ, сообщив, что в Сиань для «обсуждения большого плана» собирается выехать Чжоу Эньлай. А за 12 часов до того, в полдень, переправили телеграмму Чжан Сюэляна в Секретариат Исполкома Коминтерна.

Там ее получили и расшифровали только 13 декабря. Димитров тоже обрадовался. «Оптимистическая, благоприятная оценка Джан Сюэ-ляна (Чжан Сюэляна. — А. П.). Сов<етскому> Союзу нужно сдержанно относиться и умело реагировать на антисоветскую кампанию в связи с событиями в Сиане», — записал он в дневнике.

Но воодушевление Димитрова угасло после того, как утром 14 декабря он прочитал редакционную статью «Правды», в которой восстание Чжан Сюэляна объяснялось происками «прояпонских элементов в Китае», использующих «все средства для облегчения японскому империализму дела закабаления страны». Аналогичная мысль содержалась в «Известиях». Те же газеты опубликовали и заявление ТАСС, опровергавшее информацию японского агентства «Домей Цусин» о том, что Чжан Сюэлян якобы получает поддержку из СССР. Димитров понял, что такова позиция Сталина, который тоже получил сообщение о Сианьских событиях 13 декабря[66]. Поэтому он сразу изменил свою точку зрения и созвал совещание, чтобы обсудить китайские дела с самыми доверенными лицами. А после этого послал письмо Сталину. В нем он взвалил вину за арест Чан Кайши не только на Чжан Сюэляна, но и на вождей ЦК КПК, явно пытаясь дистанцироваться от них: «Трудно себе представить, что Чжан Сюэлян предпринял свою авантюристическую акцию без согласования с ними или даже без их участия». В подтверждение этого он отправил Сталину еще и доклад одного из руководящих деятелей компартии.