Чудовищный эксперимент

— Да. Лучше отказаться от выхода в космос, чем стать рабом чьей-то цивилизации, беспощадной и циничной. Мы вполне можем наладить нормальную жизнь у себя, пусть даже мы будем жить изолированно. Ведь у нас есть все условия для нормальной жизни. — Скорее всего мы жили плохо из-за воздействия той самой враждебной всему живому цивилизации, с ее утилитарным подходом ко всему окружающему.

— И все же я думаю, что мы приняли правильное решение, несмотря на то, что его пришлось принимать мгновенно, — поддержал их Миерс.

Шуган только молча покивал, одобряя принятое решение.

Все, включая К1, разошлись по отсекам, разложили несколько резонансных детонаторов равномерно по всей базе и отправились к пульту управления станцией.

Шуган сидел в оцепенении за столом:

— Я никогда не думал, что мы можем быть крысами на чьей-то помойке.

— Насколько я понял, это все представляло опасность только для человека, подземные животные и эти человекоподобные воины не боялись ни радиации, ни вирусов, — в отсек вошел Миерс.

— Вы правильно все поняли, друзья, — ответил Сантор.

— Зачем тратить время и средства на уничтожение человечества, когда это может произойти само собой, и еще принести пользу кому-то? — Олег посмотрел на Сантора с задумчивой меланхолией.

— Я согласен с тобой, Олег. Нас поддержит все человечество. Никому не нужна планета-могильник.

— Итак все подготовлено. Каждое взрывное устройство выведено на пульт и ждет своего сигнала, — доложил К1, которому поручили перепроверить всю систему в целом.

— Теперь мы можем вернуться обратно на свой корабль.

— Я сейчас, только взгляну на главный пульт, — в его руках появился раскрытый персональный компьютер. Сантор собирался заархивировать информацию, имеющуюся в главном компьютере базы, для того чтобы в дальнейшем ее могли обработать в более подходящих условиях.

Сантор вышел, и открыл дверь в отсек, где располагался главный узел управления станцией — вычислительный комплекс.

Он мельком взглянул на экран одного из мониторов и увидел предупреждение:

«Примите сообщение по каналу связи Л 1».

Сантор быстро переключил вход пульта на главную антенну, обеспечивающую дальнюю связь с космосом.

Транслятор перевел только что полученное сообщение:

«Внимание!!! Орбитальная станция ОС-111. К вам приближается транспортный корабль „Восток — 00966“. Подготовьтесь к приему новой партии груза. Стыковка должна состояться через двадцать четыре часа. Подтвердите прием сообщения. Конец связи».

Сантор послал встречный запрос:

«Прошу уточнить, откуда идет корабль. Что находится на его борту. Что делать с полученным грузом».

Через несколько минут транслятор выдал на экран монитора полученный ответ:

«К вам приближается грузовой корабль с планеты „Земля“. На его борту размещено двадцать тонн отходов химической промышленности. Груз необходимо засыпать песком на полигоне Л 5 по карте 9-42. Сообщите что с Режимом, как проходит подготовка Миерса. Шиту скоро будет доставлен на станцию в оболочке Миерса».

— О, Боже! — глаза Сантора сузились.

Сантор откинулся на спинку кресла. Он ощутил внутренним взором как чудовищный монстр пробирается из далекой неизвестной планеты «Земля» и скоро проникнет повсюду, как щупальцы огромного спрута. И нет от него спасения нигде.

Вселенная состояла из неисчислимого множества звезд. На бессчетном множестве планет, кружащихся вокруг них, могли создаться условия для возникновения жизни. Где гарантия, что история с «Землей» больше не повторится.

Космос был черным и бездонным, как пропасть. Обугленный и полный ненависти, желающий поглотить его, как песчинку.

Сантор обратился к Олегу:

— Я был убежден, что вся природа, в конце концов, не так враждебна. Но теперь я думаю, что это холодная и равнодушная вселенная, потому ли, что Бог сделал ее такой для того, чтобы отличить добрые души от злых, или просто так. Ни один человек не выживет в цивилизованном уюте без борьбы и труднодостижимых успехов всех тех, кто был до него, или тех, которые живут с ним в одно время.

Если появится новое зло, большее чем то, на какое способны люди, то человечеству потребуется чувство общности, и нужда в этом чувстве будет гораздо отчаянней, чем когда-либо за все время его длительного и тревожного существования.

* * *