Cobalt Red

По периферии Колвези разбросаны многочисленные деревни и поселения. Некоторые из них существуют уже несколько десятилетий, а другие появились совсем недавно, когда в город хлынули мигранты. Сотни тысяч людей живут в этих районах, и они обеспечивают массовую рабочую силу для кустарной добычи. Не будет лишним сказать, что большая часть революции EV лежит на изможденных плечах самых бедных жителей Колвези, но лишь немногие из них имеют возможность пользоваться даже самыми элементарными удобствами современной жизни, такими как надежное электричество, чистая вода и санитария, медицинские клиники и школы для детей.

Из всех деревень в окрестностях Колвези, пожалуй, ни одна не является более важной, чем Капата. Изначально он был основан компанией Gécamines в 1970-х годах для размещения рабочих на руднике KCC. Сегодня это ворота в массивную территорию кустарной добычи, расположенную на концессиях KCC и Mashamba East и вокруг них. Glencore владеет 75 процентами обоих рудников через 100-процентную долю в компании Katanga Mining. Katanga Mining приобрела права на рудники вскоре после введения Горного кодекса в 2002 году. Медь и кобальт с этих концессий перерабатываются на обогатительной фабрике Камото и металлургическом заводе Луилу в Колвези.

Местный активист по имени Гилберт взял меня с собой в первую поездку в Капату и близлежащие районы добычи. Он и его коллеги занимались поддержкой семей, занимающихся кустарным промыслом, и помогали оградить детей от шахт. Мы ехали по узкой дороге, ведущей на юго-запад от центра города, и последние несколько километров до деревни были неасфальтированными. Нас неоднократно сбивали с грунтовой дороги грузовики, перевозившие полезные ископаемые с шахт в окрестностях Капаты. Мы припарковались на окраине деревни и продолжили путь пешком. Деревня состояла из аккуратных рядов хижин из красного кирпича, расположенных между огромной концессией KCC и озером Кабулунгу. Большинство хижин были жилыми, но некоторые были превращены в небольшие предприятия, например рынки, где продавались овощи, газировка, растительное масло и хлеб. Я также заметил по крайней мере одно интернет-кафе. В нем стояли два пыльных настольных компьютера Dell, которые выглядели так, будто их перенесли сюда из 1990-х годов. По краям грунтовых дорожек между хижинами были открытые канализационные траншеи. Через Капату тянулись обтрепанные электрические провода, обеспечивавшие периодическое электричество - редкость для конголезских деревень. Несколько деревенских школ закрывались на несколько недель, когда учителям не платили зарплату.

Первым человеком, с которым Гилберт хотел познакомить меня в Капате, была пожилая женщина по имени Лубуйя. Он сказал, что она знает об истории этого района больше, чем кто-либо другой. Когда мы приближались к ее дому, мимо нас пробежали несколько детей и закричали: "Ni hao!" - типичное приветствие на мандаринском языке. Многие конголезцы в Медном поясе овладели мандаринским языком благодаря общению с китайскими агентами или другими работниками горнодобывающей промышленности. Мы приехали в дом Лубуйи и были приглашены внутрь. Она была старой душой, с добрыми глазами и суровым лицом. Ее волосы были убраны в гордый головной убор, а блузка и юбка были украшены красными и оранжевыми полумесяцами. Ей было шестьдесят девять лет, и это был самый пожилой человек, с которым я беседовал в Конго. Мы сидели на пластиковых стульях внутри двухкомнатной хижины Лубуйи, которую она делила с тремя внуками - двумя мальчиками и одной девочкой. Дети копали кобальт на близлежащем озере Мало. Муж Любуи умер четырнадцать лет назад. Мать внуков, дочь Лубуи, умерла от болезни шесть лет назад. Их отец вскоре уехал, оставив Лубуйю воспитывать внуков в одиночку.

Любуя рассказала, что впервые приехала в Капату в 1977 году. Она описала Колвези как более спокойный город в те времена. У людей было место для жизни и еда. Воздух и вода были чистыми. Жители деревни были бедны, но справлялись:

У нас есть система под названием "кази". Это значит, что вы устраиваетесь на работу в компанию, и она платит вам зарплату и выдает продовольственные пайки. Они предоставляют вам дом для проживания и школу для детей. Именно так мы приехали в Капату, чтобы мой муж мог работать на Gécamines.

В то время наша жизнь была хороша. Наши потребности удовлетворялись. Проблемы начались, когда в 1992 году Gécamines перестала платить рабочим. Люди были голодны и злы. Тогда мужчины начали ходить на шахту и копать сами.

Тогда не было таких магазинов, как сегодня, поэтому мужчины ездили на автобусе в Лубумбаши, чтобы продать камни на рынке. Это была очень трудная ситуация, но это была единственная возможность.

Когда в Колвези пришли иностранные горнодобывающие компании, вместе с ними пришли и иностранные торговцы. Они построили в этом районе комтуары. Семьи копают в шахтах, потому что они могут продать товар компуарам и вернуться домой с деньгами в руках.