Copy-Paste

Как они сумели увернуться от тарана – один Бог ведает. Наверное, даже сам капитан Кхап этого не знал. Моментально оценив силу и направление ветра, который тянул 'Птицу' вбок, заваливая её на левый борт, Кхап вывернул рулевое весло до упора, одновременно проорав что-то гребцам. Те, хоть и стучали от ужаса зубами, но дело своё знали – четверо едва различимых в темноте матросов дружно опустили вёсла в воду, а четверо других заработали изо-всех сил.

Это было как в кино. Как в дерьмовом историческом фильме про пиратов. Витька смотрел, как Синяя стремительно перемещается от носа к корме, слушал, как хрипят гребцы и трещат вёсла, и не верил. Не верил своим глазам.

'Это не со мной!'

– Ты чё, блять?!

Из темноты выскочил майор и одним ударом снёс зависшего Витьку с ног. Кораблик в этот самый момент заканчивал свой крутой поворот на одном месте и наклон на левый борт имел такой, что Виктор кубарем покатился прямиком за борт.

– А!

'Жить! Жить! Не хочу!'

Витька ожил и стал цепляться за всё подряд, ломая ногти.

– Хек! Хек! Хек!

'Птица' выпрямилась и, подгоняемая свежим ветром и слаженной работой гребцов, понеслась…

'Куда? Куда?!'

Витька лежал у самого края палубы, вцепившись в верёвку и со страхом наблюдал, как прямо на него идёт чёрный корабль дикарей.

– Хек! Хек! Хек!

Барабан стучал в бешеном темпе. Над чёрным кораблём стоял сплошной вой – гребцы работали за пределами своих возможностей. Лишь бы догнать. Догнать и убить.

'Мама! Мамочки! Я не хочуууу!'

Это было как в замедленном кино. Витя успел заметить, как его гребцы бросили вёсла и повалились на палубу, сжавшись в маленькие комочки, как Кхап снова дёрнул руль, а потом…

Дикари промахнулись. Что было тому причиной – ночь или неожиданный разворот 'Птицы', неизвестно. Скорее – и то и другое. Кораблик Кхапа не стал убегать, а разошёлся с чёрным кораблём фаангов на встречных курсах, борт о борт.

Бум. В палубу, прямо перед Витькиным носом воткнулось копьё.

Бум. Бум.

Через секунду на палубу 'Птицы' обрушился целый град камней, дротиков и просто дубинок. Витькина голова пребывала в ступоре, но тело отреагировало самостоятельно – уж очень ему хотелось жить. Извиваясь, как червяк, Егоров по пластунски прошмыгнул к каюте капитана.

– Живой?

Несколько рук втянули Виктора в спасительное убежище.

– Живой?

– Н-не-еее… знааа…

Зубы у Витьки стучали так, что говорить было тяжело. Морской бой оказался штукой ОЧЕНЬ страшной. Не успел Виктор прийти в себя, как с палубы на ломаном английском зазвучали хелпы. Лак орал, как резанный, зовя чужаков на помощь.

Дальнейшее Витя запомнил плохо. Сначала он, вроде бы, помогал капитану резать кожаный ремень с деревянным крюком на конце, которым дикари их сумели зацепить, затем он грёб, заменив убитого матроса, а в себя Виктор пришёл, только когда стало светать. Он сидел на скамье капитана, обнимая рулевое весло и аккуратно правил, держа курс точно по ветру.

А перед ним, на залитой кровью палубе, лежал капитан Кхап.

Через несколько минут к Егорову, занявшему место капитана, пришёл с докладом Лак. Вид у монаха был ужасен. Старик был с ног до головы забрызган кровью, а на лысой макушке у него фиолетовым помпончиком торчала большущая шишка.

Итог ночного 'боя' был печален. Два матроса погибли, ещё двое были ранены. Одного беднягу просто зашибло камнем, и Лак обещал, что через пару дней он сможет грести, а вот со вторым было всё плохо. Копьё фаанга пришпилило моряка к палубе и пришлось изрядно потрудиться, чтобы снять раненного с 'крючка'.

– Как капитан?

На бесстрастном лице монаха не дрогнуло ничего.

– Если сегодня не умрёт, то, скорее всего, выживет.

Из плюсов было то, что 'Птица' не утонула, они (а, самое главное, Катя) живы и относительно здоровы, а корабль дикарей отстал так сильно, что был едва заметен на горизонте. Егоров отпустил Лака заниматься ранеными и отыскал взглядом Катерину – женщина суетилась возле капитана, властно покрикивая на остальных, и временами, бросая на него, Виктора, умоляющие взгляды.

'Да. Да…'

Витя ободряюще кивнул любимой, мол, всё будет тип-топ, и крепче зажал подмышкой рулевое весло.

Следующим в гости на корму приплёлся Олег. Вид у него был – краше в гроб кладут. Дизайнер был бледно-зелёного цвета, его трясло и шатало. Он со стоном рухнул на палубу и схватился за ногу. Витька подскочил.

– Ты чего?

– А… камнем попали, когда я за тобой побежал.

Минуту Витька переваривал информацию, тупо пялясь на здоровенный кровоподтёк на бедре друга.

– Куда побежал? Ты ж в каюте сидел.

– Сидел. А потом Лак на помощь позвал. Ты первый побежал, а я – за тобой.

Егоров изумился.

– Я побежал?!

Всё, что он помнил – руки, утягивающие его в спасительную темноту каюты.

– Ты чё? Ау! – Олег пощёлкал пальцами перед носом друга, – а кто крюк отрубил, когда Кхап копьё словил? Ну ты, Витя, зверь… я бы так не смог…

– Чего не смог?

Витька окончательно перестал что-либо понимать.

– Чего я сделал то?

– А ты на пояс свой посмотри.

На поясе у Вити Егорова висел весь покрытый зазубринами золотой топорик Кхапа.