Да, нет, возможно

– Нет, не на моей. Тебе плевать на запрет хиджабов. Ты просто хочешь, чтобы Россум победил, потому что с ним победишь и ты. Вот и все. Перестань притворяться, будто это все для тебя важно. Я хочу, чтобы Россум выиграл выборы! Но я не собираюсь ради этого использовать других людей. А ты именно этим и занимаешься! Ты использовал меня. Ты использовал Майю. Ты вообще читал, что пишут в комментариях? Там не только сердечки и восторженные отзывы, Гейб. Думаешь, комментаторы в Сети хорошо относятся к женщинам? Особенно к мусульманским женщинам?

Гейб закатывает глаза.

– Таких единицы. Перестань раздувать конфликт. Девяносто процентов комментаторов думают, что вы ужасно симпатичные. И у вас будут милые детишки…

– Так вот как ты рассуждаешь? Ты просмотрел первые комментарии и решил подбросить дровишек? А Россум знает, на что ты готов ради победы?

– Джордан ничего об этом не знает, – распаляется Гейб. – Думаешь, все это только ради победы? Ради моих амбиций?

– Именно так.

– Ты вообще читаешь новости? – Он хлопает ладонью по столу Ханны. – Знаешь, каковы сейчас ставки? Поправка № 28 – это только верхушка айсберга, чувак. Представитель Конгресса Карпентер с севера Джорджии, который еще «краснее», чем наш округ, предлагает отменить закон о дискриминации[31] в школах. Все ради свободы религии. Но мы-то знаем, что это значит. Может, подумаешь о своих друзьях Фелипе и Нолане в этом контексте? А потом начнешь набрасываться на меня?

Слова Гейба моментально гасят мой запал. Закон в поддержку дискриминации? Здесь, в Джорджии? Я видел, как их принимали в других штатах, но наша экономика так завязана на кинематографе, что губернатор Дойл всегда старался избегать бойкотов. Но если Ньютон выиграет и республиканцы получат квалифицированное большинство…

Я вспоминаю Фелипе и Нолана. Они в следующем году уже окончат школу. Но как быть с остальными?

Как быть с Софи?

Сердце у меня колотится как бешеное, глаза щиплет. Я уже не понимаю, взорвусь ли сейчас от ярости или расплачусь снова.

И поворачиваюсь к Гейбу.

– Это не извиняет того, что ты сделал.

– И мне жаль, Джейми, жаль, что за день до выборов я думаю только о том, как их выиграть. Мне жаль, что Майя так себя с тобой повела, чувак. Серьезно. Но когда я в прошлый раз проверял, она была не единственной девчонкой на Земле…

– Слушай, это…

– Сотни девушек в комментариях называли тебя привлекательным, – продолжает Гейб. Мои слова его явно не задели. – Хочешь найти себе подружку? Так сделай это. Открой личные сообщения. У тебя с субботы три тысячи новых подписчиков появилось.

Я тупо смотрю на него.

– Не благодари.

– Я не… – Голова у меня идет кругом, когда я открываю Instagram[32]. Значит, девушки считают меня привлекательным? Это неважно, но все равно: звучит как что-то из странной параллельной вселенной невозможного. У меня? Три тысячи подписчиков? После фотографии с поцелуем? Меня ведь на ней даже не отметили…

Почти не отдавая себе отчета в том, что делаю, я нажимаю на иконку профиля Майи. Но лента не грузится.

Вместо нее появляется замок в кружочке. «Это личный аккаунт».

Я забываю дышать. Кажется, кто-то провел по моим внутренностям чем-то острым.

«Это личный аккаунт».

– Она… – Я моргаю. – Она меня заблокировала.

Ноги неожиданно подгибаются, и мне приходится сесть за стол Ханны.

Гейб смягчается.

– Вот черт! Мне так жаль. Это жестоко.

Он протягивает руку, чтобы потрепать меня по плечу, но я отстраняюсь.

– Значит, теперь тебе жаль?

– Если бы я знал, то не стал бы этого делать. Послушай. Я пытаюсь совершить невозможное. Причем половину времени вообще не понимаю, что делаю. Я впервые на этой должности. И просто бреду в темноте.

Я продолжаю оцепенело смотреть на экран телефона.

А Гейб продолжает говорить:

– Хочешь знать правду? Все это – вообще все! – возможно, ничего не даст. Пойдет дождь, и – бац! Явка будет ниже необходимой.

– Но судя по прогнозу…

– Это просто пример! Речь о том, что ты можешь сделать правильно абсолютно все. Постучать в каждую дверь. Всех устроить и организовать. Воспользоваться каждой возможностью, которую предоставляют социальные сети… – Он запускает пальцы в волосы. – Но завтра все пойдет прахом без какой-либо на то причины.

– Тогда почему ты этим занимаешься?

– А как иначе? – Гейб смеется, но я слышу в этом смехе нотки паники и напряжение. – Нельзя же просто позволить этим гадам победить? Хочешь – верь, хочешь – нет, но мне и правда не все равно. Думаешь, мне за все это хорошо платят? Думаешь, если все пойдет хорошо, мне приготовят теплое местечко в Вашингтоне? Да 2016 год был для меня катастрофой. Весь мой мир перевернулся. А я ведь просто какой-то там белый еврейский парень. Меня вообще почти не задело. – Он вздыхает. – Я не могу исправить всё, но могу попытаться исправить хотя бы часть. Что касается наших завтрашних выборов… Джейми, они же такие незначительные. Капля в море, если смотреть на картину в целом. Предположим, мы их выиграем. Ну и что? В новостях поговорят об этом пару дней, да и то только из-за истории с Фифи…

– И из-за нашей истории, – добавляю я.