Дама наизнанку

Трое из четырех взятых под стражу содержались в Бутырке, один — Стас из Владика — в Матросской Тишине. Других следственных изоляторов, принадлежащих министерству внутренних дел, в Москве, после сноса Таганской тюрьмы, нет. В Лефортово, как известно, своих подследственных содержит Федеральная служба безопасности. Все сидельцы этих заведений, которым не повезло, и которых отечественный суд, по-прежнему самый гуманный в мире, переименовал, в конце концов, из обвиняемых в осужденных (подобно тому, как ранее прокуратура превратила их из подследственных в обвиняемых), направляются в пересыльную тюрьму, расположенную в районе Красной Пресни. Там из них формируются этапы (команды арестантов, которым судьба, судебное и тюремное начальство предназначили вместе коротать срок), разъезжающиеся в спецвагонах по всей необъятной России. Исключения в этом отлаженном механизме существуют только для самых серьезных лефортовцев: этих, бывает, ждет не пересыльная тюрьма и "общегражданская" зона, а всем известный Владимирский централ, куда их доставляет ведомственный транспорт. Разумеется, в немалом количестве существуют и другие тюрьмы для тех уголовников, кому по приговору суда часть срока предстоит отсидеть в особо суровых условиях. Осужденные работники МВД, в первую очередь милиционеры, а также прокурорские работники, к МВД не относящиеся, отбывают положенный срок в специализированных колониях, созданных специально для них: окажись они на обычной зоне, максимальный срок их жизни ограничился бы ближайшим рассветом. Такие колонии называются "красными"[4]. Эта категория зеков содержится в аналогичных условиях также и до суда. Смертельная ненависть уголовного мира к миру милицейскому столь велика, что даже в командировки, в ходе которых офицерам милиции требуется посетить колонию, они никогда не ездят в серой форме: или в штатском, или уж, в случае особой необходимости иметь на плечах погоны, в чужой, зеленой.

Выйдя из кабинета полковника, Баранов повел Овечкину к себе: требовалось обсудить ее легенду и наметить план действий. С последним все было просто: от Петровки до Новослободской улицы, где на ее пересечении с Лесной располагается Бутырский СИЗО, — прямая дорога, а уж потом — в Сокольники, на улицу Матросская Тишина. В сущности, легенда оказалась не намного сложнее маршрута: капитана Поплавского, затянувшего раскрытие данного дела, заменили майором Овечкиной. Майор Овечкина может небезвозмездно выпустить гражданина Х из-под стражи, поскольку прямых улик, свидетельствующих о его вине, пока не имеется, а ее личная убежденность в причастности гражданина Х к убийству имеет решающее значение при принятии решения об очередном продлении или не продлении пребывания в СИЗО означенного гражданина. По дороге (ехали, разумеется, на Фольксвагене), обговорили остававшиеся мелочи:

— А если мне будут задавать вопросы или затрагивать темы, которые я, как человек, принявший это дело, должна глубоко знать?

— Ну, это совсем просто: ты всего лишь сегодня получила приказ, и успела ознакомиться с материалами дела только поверхностно, в порядке ознакомления.

— Действительно, можно было не спрашивать, а подумать самой. Еще один вопрос: сколько денег запрашивать? Я лично знакома с расценками только для наших клиентов!

— Начни с пятнашки. Если кто будет торговаться — можно спускать до десятки. Но ниже — ни-ни! В такой демпинг никто не поверит!

— Да, ваши расценочки пониже будут, на порядок. Сразу видно, что в финансовом плане милицейский клиент по сравнению с нашим жидковат! Ладно, с этим все ясно. Ты мне лучше скажи, как они мое предложение передадут на волю? Через адвокатов? Так на это уйдет много времени, которого у нас нет.

— Зачем через адвокатов? Во-первых, сколько раз в день СИЗО ни шмонай, в каждой камере есть мобильники. Кстати, каждому из них не забудь дать свой номер мобильного телефона. Во-вторых, если вы сговоритесь, тебе и самой могут сказать, куда позвонить. В общем, это не твоя забота. Пусть у гражданина Х голова болит!

Пару километров, разделяющих ГУВД и Бутырку, проскочили достаточно быстро. Не особенно помешали даже вечерние пробки, особенно плотные из-за того, что правая полоса практически не использовалась, поскольку была завалена обильно выпавшим снегом. Лида по этому поводу высказалась в том смысле, что снег до тех пор будет оставаться для мэрии неразрешимой проблемой, пока федеральный бюджет не раскошелится на его уборку, и не будет объявляться тендер. На вопрос Виктора, почему, объяснила: "тогда уборка улиц станет, наконец, для чиновников прибыльной!".

Из машины вышли оба: Баранов решил совместить приятное с полезным, и побеседовать с одним своим подследственных по совершенно другому делу. Комментируя это свое решение, он процитировал Лиде текст плаката, в свое время украшавшего обочины любой трассы: "Водитель, не допускай холостых пробегов!". Сдав оружие (с некоторых пор Виктор, разъезжая по делам, предпочитал его носить с собой), офицеры разошлись по отведенным для них помещениям.