Дельфийский синдром

- Разумеется, дело это непростое, - продолжал Юл Геркрафт, - чтобы отчетливо рассмотреть, что происходит с человеком в контрольную минуту, необходимо воссоздать интегрально-рефлекторную схему причинно-следственных связей, вычислить коэффициент случайности и Тик далее. Но все это - чисто технические вопросы, так сказать, будни футурологической лаборатории, в которой я просидел восемь лет. Начал я исследование с моей персоны, одиако вскоре оставил эту затею. Мне не хватало качества, которое предопределяет успех подобных изысканий - беспристрастности. Нужен был другой герой, которого бы я хорошо знал, но к которому бы не витал ни любви, ни ненависти. С господином Блэкпойнтом я был знаком более двенадцати лет, я основательйо изучил его мысли, повадки, образ жизни, ближайшее окружение. И мне казалось, я могу рассмотреть, что происходит с ним в контрольную минуту. Но чем больше я углублялся в работу, тем очевиднее становилось, что образ господина Блэкпойнта не вписывается в рамкн контрольного времени, мие мешали помехи, исходившие из ^го окружения. Наконец я понял, что виною опять же является моя небесдристраствость. У господина Блэкпойнта была дочь, мисс Блэкпойнт, и мои, так сказать, Чувства к ней препятствовали зондированию Реального Будущего ее отца, понимаете?

Юл Геркрафт умолк, допивая эрэац. Доктор Кноуз наблюдал, как расслабляется пациент под действием подмешанного в эрзац препарата.

- Лишь когда я узнал, что ее больше нет, моя работа заметно иродвинулась, вет, я не совеем точно выразился! Неожидадио для себя я достиг осязаемых результатов и лишь потом, из газет, узнал, какой ценой ови получены... Мисс Блэкпойнт скоропостижно скончалась... Да, о чем это я говорил?.. О результатах. Так вот в то время как остальные писатели, разрабатывающие модели грядущего, довольствуются ролью пробабилистов, говоря читателю: "Я не эяаю, так будет или нет, но так может быть", я шагнул дальше, выбрав из колоссального количества вариантов будущего единственно возможный реальный вариант, понимаете?.. Главное - заполучить преимущество во времени перед своим героем. Пока что моя авторская фора невелика - всего три часа, понимаете? То есть, в некотором роде, пет, наверняка я знаю на три часа вперед, что произойдет с моим героем. Это небольшая фора, когда жизнь героя течет по обычному руслу, но когда возникает опасность, тут счет идет на секунды... Фактически мой рассказ есть, в определенном роде, первая проба пера, и так сказать, двадцать фунтов не такая уж крупная сумма, чтобы...

Юл Геркрафт уронил голову на грудь. На кончике его носа висела неизменная капля. Вошел санитар в черном халате и выкатил из кабинета кресло с пациенток. Доктор Кноуз снял тедефениую трубку:

- Шестой? Сейчас вам доставят тоциента... Нет, не опасен, мервиое иетощеиие яа почве графомании, дельфийский сивдром, бедняга ищет реальное будущее... Нет свободных коек? Тогда амбулаторное лечение, завишите его координаты и отпустите, ои очнется через полчаса.

Доктор Квоуз взглянул на часы и связался по телефону с комиссаром:

- Все в порядке, комиссар, вациент спит. Я вот, ненароком, подумал: может, все-таки стоит послать к Блэкпойнту одного из ваших парней, так, на всякий случай?

- Не пора ли вам взять отпуск за свой счет, Кноуз? - услышал он насмешливый голос комиссара.

- Возможно, вы правы, комиссар, только счет у меня невелик, может, одолжите до получки двадцать фунтов?..

Комиссар вошел в подъезд дома № 247 и брезгливо поморщился: в нос ударил запах карболки, чесночного соуса и разлагающегося трупа.

Когда полицейские взломали массивную дверь квартиры господина Блэкпойнта, комиссар увидел струйку засохшей крови, которая, петляя по паркету длинного коридора, тянулась к спальне...

Комиссар приказал немедленно разыскать Юла Геркрафта, однако тот бесследно исчез.

Поняв, что его приняли за сумасшедшего, Юл Геркрафт переехал в другой район и, поселившись в заброшенном сарае, продолжал зондировать Реальное Будущее. Питался он саранчой и кореньями, а свои рассказы писал палочкой на песке. Сарай стоял на берегу высохшего озера, и вокруг было много чудесного мелкого песка.

О чем были его следующие рассказы, знали только он да ветер, сильный восточный ветер, усердно стиравший все, что писал на песке Юл Геркрафт.