День исполнения желаний: Рассказы о мальчике, выросшем в Варшаве

После Первой мировой войны я оставил семью в Билгорае, а сам приехал в Варшаву. Я начал писать, и мои рассказы стали печатать в газетах и журналах. Я написал роман «Сатана в Горае», в котором описывал дьяволов и демонов прошлых времен. Я женился, и у меня родился сын. Я решил перебраться в Америку, обратился за визой и в один прекрасный день получил ее. Я навсегда покидал Варшаву.

За несколько дней до отъезда ноги сами понесли меня на Крохмальную улицу. Я не был здесь многие годы, и мне хотелось еще раз увидеть места, где я вырос.

Улица мало изменилась, хотя дома постарели и обветшали. Я заглядывал во дворы: огромные мусорные баки, босые полуголые дети. Мальчишки играют в прятки, казаки-разбойники, перетягивание каната, так же как мы двадцать пять лет назад. Девочки скачут через веревочку. Вдруг мне захотелось разыскать Шошу. Я направился к дому, где мы когда-то жили. Боже, ничего не изменилось: та же свалка, облупившиеся стены. Я вошел в коридор, который вел в квартиру Шоши, он был все такой же темный. Я зажег спичку, чтобы отыскать дверь. Господи, что я делаю! Шоше сейчас за тридцать. С чего я решил, что они все еще живут здесь? Даже если ее родители остались на старом месте, Шоша наверняка вышла замуж и переехала. Но, повинуясь необъяснимому порыву, я постучал в дверь.

Никто не ответил. Я потянул ручку (как делал когда-то давным-давно), и дверь распахнулась. Я вошел в кухню, она выглядела точно так же, как кухня Баши двадцать пять лет назад. Я узнал ступку и пестик, стол, стулья. Не снится ли мне все это? Может, это наваждение?

И тут я заметил девчушку лет девяти. Господи, вылитая Шоша! То же бледное личико, те же светлые косички с красными ленточками, та же тонкая шейка. Девочка удивленно, но без испуга смотрела на меня.

— Кого ты ищешь? — спросила она, и я услышал Шошин голос.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Меня? Баша.

— А маму?

— Шоша, — ответила девочка.

— А где твоя мама?

— В лавке.

— Когда-то я жил здесь, — попытался я объяснить, — и мы с твоей мамой играли вместе. Она тогда была маленькой девочкой.

Баша посмотрела на меня своими огромными глазами и спросила:

— Так ты Итчеле?

— Откуда тебе известно про Итчеле? — спросил я. К горлу подступил комок, я едва мог говорить.

— Мама рассказывала.

— Да, я Итчеле.

— Мне мама все рассказала. У твоего папы была пещера в лесу, а в ней полным-полно золота и бриллиантов. А еще ты знал слово, которое могло разрушить мир. Ты еще помнишь его?

— Нет, забыл.

— А сокровища?

— Их украли.

— А твой дедушка до сих пор король?

— Нет. Больше нет.

Мы помолчали. Потом я спросил:

— А мама рассказывала тебе о домовом?

— Да, у нас жил домовой, но он пропал.

— Что с ним стряслось?

— Не знаю.

— А сверчок?

— Сверчок жив, но он поет только по ночам.

Я спустился вниз в кондитерскую, ту самую, где мы с Шошей когда-то покупали леденцы, и купил печенье, шоколад и халву. Потом поднялся наверх и отдал все это Баше.

— Хочешь, я расскажу тебе одну историю? — спросил я.

— Расскажи.

Я рассказал Баше историю о беленькой девочке, которую демон унес в пустыню, к горе Сеир и там женился на ней. Рассказал о детях, которые родились от этого брака и были полулюдьми, полудемонами.

Взгляд Баши стал печальным.

— Она там так и осталась?

— Нет, Баша, святой человек по имени рабби Лейб узнал о ее горе. Он отправился в пустыню и спас ее.

— Как?

— Ангел помог ему.

— А что стало с ее детьми?

— Дети превратились в настоящих людей и вернулись к матери. Ангел отнес их на своих крыльях.

— А демон?

— Так и остался в пустыне.

— И больше не женился?

— Почему нет? Женился. На демонице под стать себе.

Мы снова помолчали, и тут я услышал знакомую песенку сверчка. Неужели это тот самый сверчок? Нет конечно. Наверное, это его пра-пра-правнук. Но песенка-то все та же. Старинная, загадочная, как мир, и бесконечная, как темные ночи в Варшаве.

СЛОВАРЬ

Бармицва — религиозный обряд совершеннолетия, который мальчики проходят в тринадцать лет.

Гог и Магог — два варварских народа, нашествие которых, как сказано в Библии, произойдет перед Страшным судом.

Гой — нееврей.

Девятое ава — день поста в память о разрушении Храма.

Дрейдл — детская игрушка — волчок. На четырех гранях — буквы, использующиеся для гадания. Одновременно это начальные буквы четырех слов на иврите, составляющих фразу: «Здесь случилось великое чудо». В дрейдл обычно играют на Хануку.

Дубенский проповедник — Кранц Яков Бен Вольф (1741–1804), один из популярнейших еврейских проповедников.

Ермолка (кипа) — маленькая черная круглая шапочка, которую носили евреи в восточной Европе.

Иешива — религиозное среднее учебное заведение.

Идиш — язык евреев Восточной и Центральной Европы. В основе — элементы грамматики и лексики немецкого языка и иврита.

Каббала — мистическое учение о тайном смысле Торы.

Кантор — певец, исполняющий песнопения и молитвы в синагоге.

Канун Субботы — пятница, время подготовки к празднику, до наступления вечера нужно сделать все, чтобы не осквернить Субботу неподобающими делами.