Девчонки гуляют допоздна

Он даже не прощается со мной, не прощается даже с Анной и Моголем. Просто пулей вылетает из кухни, продолжая разыгрывать из себя какого-то отца-тирана викторианской эпохи, как будто он — мистер Барретт с Уимпол-стрит, а я — поэтическая Элизабет. Только я не возлежу, изящно откинувшись на диване. Я сижу на жесткой кухонной табуретке, и я не собираюсь убегать из дому с романтическим мистером Браунингом.[2] Мы с Расселом пока еще не на той стадии. Я не знаю, сочиняет ли он стихи. Не знаю даже, как его фамилия. Но я это выясню. Я встречусь сегодня с Расселом, даже если это будет стоить мне жизни!

А это, очень возможно, будет стоить мне жизни, если папа узнает.

Я не рассказываю Анне о своих планах. Она вполне может позвонить папе на работу и наябедничать. Похоже, она действительно очень расстроилась.

— Не обращай внимания на то, что говорит папа, Элли, — заботливо уговаривает она.

— Не волнуйся, я и не обращаю!

— Я не в том смысле! Ах, Элли, просто не знаю, что и сказать.

Все это так ужасно. Я понимаю вас обоих. Я думаю, папа повел себя слишком резко, но ведь и ты была с ним очень, очень груба.

Я открываю рот, но она качает головой:

— Не говори больше ничего, Элли, прошу тебя. Ты и так уже наговорила больше чем достаточно.

Я чувствую себя последней гадюкой. Я знаю, не надо было вчера опускаться до дешевых намеков, будто папа изменяет Анне. Некоторое время назад Анна ужасно мучилась — подозревала, что у папы роман с одной студенткой из художественного училища. Наверное, это неудивительно, ведь Анна и сама когда-то занималась в художественном училище. Там она и познакомилась с папой. Он и правда очень часто задерживается на работе, хотя у него всегда находится оправдание, вот вроде сегодняшнего собрания. На месте Анны я давно бы уже поговорила с ним по душам, но она всегда старается делать вид, что все у нас обстоит просто идеально. Она не решается возражать папе. Я раньше тоже не решалась. Но теперь я ему покажу, что он не может меня запугать!

— Извини за то, что я ляпнула вчера. Я не хотела тебя обидеть. Только его, — говорю я. — Он не может так мной распоряжаться!

— Ты его дочь, Элли.

— Это не значит, что я — его собственность! Может, ты, Анна, позволяешь ему вытирать об себя ноги, а я не позволю!

С этими словами юная суперменша, задрав нос, выплывает из кухни и подхватывает свой портфель.

— Ты не доела!

Я хватаю гренок и говорю, что доем его по дороге в школу.

— Я спешу, — говорю я и выскакиваю из дома.

На самом деле я спешу не в школу. Я спешу повидать Магду и Надин и все им рассказать.

Но пока я добралась до школы, уже прозвенел звонок, а миссис Хендерсон, наша классная руководительница, сегодня с утра в свирепом настроении. Только я отвела Магду и Надин в уголок и начала рассказывать, она велела мне прекратить сплетни и живенько отправляться в спортзал.

Миссис Хендерсон преподает у нас физкультуру — вот ведь невезение! Я просто терпеть не могу физру, будь это хоккей, или волейбол, или легкая атлетика, или эстафеты. От них мгновенно начинаешь потеть и задыхаться, все вокруг на тебя орут, чувствуешь себя круглой дурой. По крайней мере, у меня всегда так. Надин тоже безнадежна, и хотя Магда довольно шустрая и неплохо справляется с мячом, она обычно тоже старается увильнуть от физкультуры, просто за компанию.

И вот мы втроем забились в уголок в раздевалке, и я второй раз начинаю рассказывать, но миссис Хендерсон и тут нас нашла и опять приказывает прекратить болтовню и быстро переодеться, а иначе мы можем пенять на себя.

— Ой, миссис Хендерсон, я сегодня так плохо себя чувствую. Так болит живот, можно мне пропустить физкультуру? — спрашиваю я, держась за живот.

— Ой, и у меня тоже, миссис Хендерсон, — говорит Надин. — Мне так плохо!

— И мне, миссис Хендерсон, — не отстает от нас Магда.

Миссис Хендерсон подбоченивается.

— Так, выходит, у вас у всех одновременно критические дни? — Она поднимает брови.

— Удивительно, но это научный факт, что у женщин, тесно связанных между собой, критические дни происходят в одно и то же время, — говорю я.

Между прочим, это правда. Я где-то это вычитала. Хотя у нас с Магдой и Надин все не так. Это было бы довольно-таки жутко! А если бы все остальное мы тоже делали хором — одновременно просыпались по утрам, одновременно бежали в туалет?

— Удивительно, но это научный факт, что ленивые девчонки готовы ухватиться за самый бессмысленный предлог, лишь бы отвертеться от физкультуры, — говорит миссис Хендерсон. — Даже если вы втроем собираетесь родить, все равно вы сейчас выйдете на поле и будете делать разминку.

На уроке она нас так загоняла, что я не могла разговаривать даже в те редкие мгновения, когда удавалось остановиться, пошатываясь, около Магды или рухнуть без сил рядом с Надин. Я только беспомощно пыхтела, хватая ртом воздух, как рыба на берегу.