Дневной дозор

– Будут и стихи и математика,
Почести, долги, неравный бой...
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, встали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их,
Но как на войне, так на войне –
Падают бойцы в обоих армиях
Поровну на каждой стороне.

– Все, прошу прощения... – Дежурный вышел из крошечной ванной, еще вытирая лицо казенным вафельным полотенцем. – Сморило меня.

Я понимающе кивнула. Магнитофон продолжал играть, услужливо добавляя Высоцкому лишней хрипотцы:

– Может быть пробелы в воспитании,
Иль в образованье слабина?
Но не может выиграть компании
Та или иная сторона.
С совестью проблемы окаянные,
Как перед собой не согрешить?
Тут и там солдаты оловянные,
Как решить, кто должен победить...

Поморщившись, дежурный по лагерю убавил звук почти до неразличимости. Протянул руку:

– Петр.

– Алиса.

В его рукопожатии, крепком, будто он с мужчиной здоровался, сразу чувствовалась дистанция. «Только-рабочие-отношения...»

Ну и прекрасно. Особого вдохновения этот невысокий, худощавый, сам на подростка похожий человек у меня не вызывал. Разумеется, я собиралась завести на время отдыха любовника, но лучше кого-нибудь помоложе и посимпатичнее. Петру же было никак не меньше тридцати пяти, и даже без способностей Иного его можно было читать как открытую книгу. Примерный семьянин – в том смысле, что жене почти не изменяет, пить не пьет и курить не курит, воспитанию ребенка, скорее всего – единственного, уделяет должное время. Ответственный человек, любящий свою работу, толпу сопливых малышей или хулиганистых подростков ему можно доверить без опаски: сопли вытрет, по душам поговорит, бутылку водки отберет, лекцию о вреде курения прочтет, нагрузит и работой, и отдыхом, и моралью.

Короче говоря – воплощенная мечта Светлых, а не живой человек.

– Очень приятно познакомиться, – сказала я. – Так давно мечтала попасть в «Артек». Жаль, что при таких обстоятельствах...

Петр вздохнул.

– Да, не говорите. Мы все так переживаем из-за Настеньки... Вы с ней подруги?

– Нет, – я покачала головой. – Я на два курса младше, честно говоря, даже лицо не припомню...

Петр кивнул, стал проглядывать мои документы. Встреча с Настей меня не пугала, скорее всего, уж она-то мое лицо припомнит – Завулон всегда тщателен в мелочах. Если в самом «Артеке» нет ни одного Иного, то, значит, заезжал кто-нибудь из Ялты или Симферополя, подходил на минутку к Насте... и теперь – она меня вспомнит.

– Работать вожатой доводилось?

– Да, но... не в «Артеке», конечно.

– Ну и что? – пожал плечами Петр. – Две тысячи триста человек персонала, вот и все разница.

Тон, которым он произнес эти слова, не слишком-то с ними согласовывался. Гордился он «Артеком», так гордился, словно сам его основал; лично, с автоматом в руках, отбивал у фашистов; строил корпуса и сажал деревца.

Я улыбнулась, всем своим видом показывая: «не верю, но из вежливости промолчу».

– Настя работает в «Лазурном», – сказал Петр. – Я вас к ней провожу, все равно Насте уже пора вставать. В пять утра у нас идет машина в Симферополь... Вы-то как добрались, Алиса?

– Нормально, – сказала я. – На машине.

Петр поморщился.

– Ободрали, наверное?

– Да нет, ничего, – соврала я.

– И в любом случае, это несколько рискованно, – добавил Петр. – Молодая, красивая девушка, одна ночью в машине с незнакомым водителем.

– Их двое было, – сказала я. – И они были увлечены общением друг с другом.

Петр не понял. Сказал со вздохом:

– Не мне вас учить, Алиса, вы человек взрослый, сформировавшийся. Но поймите, всякое случается! «Артек» – это территория детства, территория любви, дружбы, справедливости. Это то немногое, что мы смогли сохранить! Но за пределами лагеря... люди бывают разные.

– Люди бывают разные... – покаянно согласилась я. Удивительно, с какой искренней верой он произносил эти полные пафоса слова! И впрямь в них верит.

– Ну хорошо, – Петр поднялся, легко подхватил мою сумку. – Идемте, Алиса.

– Я могу и сама, только укажите дорогу...

– Алиса! – он укоризненно покачал головой. – Заплутаете! У нас же территория – двести пятьдесят восемь гектаров! Пойдемте.

– Да. Макар, и то заплутал немного, – согласилась я.

Петр уже стоял в дверях, но тут резко обернулся:

– Макар? Мальчик лет пятнадцати? Опять был на входе?

Я растерянно кивнула.

– Понятно... – сухо сказал Петр.

Мы вышли в теплую летнюю ночь. Уже светало, Петр достал из кармана фонарик, но включать его не стал. Мы двинулись по тропинке куда-то вниз, к берегу.

– Беда с этим Макаром, – обронил Петр на ходу.

– А что такое?