Доктор Данилов в ковидной больнице

Катерина появилась в дверях мгновенно. «Резвая девушка, — неодобрительно подумала Ольга Никитична. — Очень резвая».

— Присядь на минуточку, Катюша, — ласково пригласила она. — Есть разговор.

Катерина села за совещательный стол напротив Яковлева и немного настороженно посмотрела на Ольгу Никитичну. Разговоров с ней Ольга Никитична никогда не вела, только отдавала распоряжения и выслушивала отчеты.

— Ты зря писала про аптеку, — так же ласково продолжила Ольга Никитична. — Брат Сусанны Хачатуровны — важная персона в армянской мафии…

Глаза Катерины из миндалевидных сделались круглыми.

— У армянской мафии длинные руки и широкие связи. Они установили и тебя, и твоего мюнхенского ассистента…

Катерина рывком встала на ноги, опрокинув стул.

— Какая мафия?! — выкрикнула она. — Какой ассистент?! Что вы несете?! Я не собираюсь выслушивать ваши обвинения!

— Хочешь уйти — иди, — спокойно сказала Ольга Никитична, узнавшая про мюнхенскую гостиницу от Валерия Николаевича. — От меня ты уйдешь, Колобок мой сладкий, а от армянской мафии — вряд ли. На дне моря достанут, в Австралии найдут, у них по всему миру свои люди. Страшные люди! А, может, и не придется искать. Может уже сейчас тебя около больницы поджидают. Сусанна Хачатуровна так обиделась, что я и передать не могу, а брат ее очень любит, пылинки с нее сдувает, молится на нее. Она ему как вторая мать…

«Высший класс! — восхищенно подумал Сергей Павлович. — Как все выстроила и как себя ведет! Ух! И мюнхенского ассистента какого-то приплела…». Ему главный врач про мюнхенский след не рассказывал, и Ольга Никитична тоже не рассказала.

Заведующая больничной аптекой Сусанна Хачатуровна Езенцумян часто жаловалась коллегам на непутевого младшего брата, который спускал в карты все, что зарабатывал темными махинациями. Ольга Никитична лишь слегка отлакировала картину, превратив непутевого брата в дона мафии.

— Ты не только ее, ты нас всех обо…ла, — в голосе Ольги Никитичны зазвучал металл. — Тебя вся больница ненавидит…

Катерина рухнула грудью на стол и зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Между всхлипами прорывались слова, сложившиеся в фразу: «Я не хотела никого обижать, простите меня пожалуйста». Ольга Никитична взглядом указала Сергею Павловичу на рыдающую девушку — успокой, мол.

Пока Сергей Павлович выполнял поручение, Ольга Никитична просматривала аптечную сводку.

— Вот зачем вам это было надо? — спросил Сергей Павлович, когда Катерина, усаженная им на стул, перестала рыдать и выпила немного воды. — Валерий Николаевич хорошо к вам относился, я же знаю.

— Он накричал на меня один раз, за то, что я в письме фамилию с переврала и еще «дурой безмозглой» обозвал, — ответила Катерина. — Я обиделась и решила отомстить. Придумала Трианонова, написала первый пост… Ну и увлеклась. Подписчиков все время прибывало, это меня вдохновляло. Я чувствовала, что людям интересно то, что я пишу, что это им нужно…

— Значит так! — Ольга Никитична оторвала взгляд от монитора и посмотрела на Катерину словно на пустое место. — Аккаунт удали немедленно, я проконтролирую. Потом напиши заявление об уходе и проваливай далеко и навсегда.

При слове «навсегда» Катерина вздрогнула и из глаз ее снова потекли слезы.

— Простите, меня Ольга Никитична! Я ошиблась… Я заигралась… Я у каждого, про кого писала, прощения попрошу…

— А вот этого делать не надо! — одернула Ольга Никитична. — Не порть людям нервы своими истериками. Делай, что я велела, и чтобы духу твоего здесь не было. Если пообещаешь, что будешь хорошо себя вести, я поговорю с Сусанной Хачатуровной, попрошу, чтобы тебя оставили в покое. Ты же еще молодая, у тебя вся жизнь впереди…

— Ольга Никитична, вот чем хотите поклянусь!

— Исчезни и сиди тихо! Ты меня хорошо поняла?

— Х-хорошо…

— Но если вдруг когда-нибудь Юлиан Трианонов воскреснет…

— Никогда! — затряслась Катерина, приложив обе руки к плоской груди. — Клянусь!

— …то ты сдохнешь!

Ольга Никитична улыбнулась так, что у Сергея Павловича пробежали по спине мурашки. Катерину улыбка в прямом смысле вышибла за дверь. В течение нескольких минут из приемной доносился ожесточенный стук по клавиатуре, затем послышались быстрые шаги.

Ольга Никитична пощелкала мышкой и удовлетворенно сказала:

— Трианонова больше нет.

— Ура! — тихо порадовался Сергей Павлович.

— А ты что тут сидишь? — удивилась Ольга Никитична, словно бы только заметившая, что она в кабинете не одна. — У тебя дел мало?

— Любуюсь и восхищаюсь, — честно признался Сергей Павлович. — Лихо ты ее!

— Любить — так любить! — рассмеялась Ольга Никитична. — Стрелять — так стрелять!

В первой фразе Сергею Павловичу отчетливо послышался упрек.