Дом слепых

– Эний, Эний, – покачал головой Великий Раб, – неужели ты до сих пор не понял, ведь все это время я подводил тебя к истине. То, что я тебе сейчас скажу, еще не истина, но, зная это, ты можешь считать себя на подступе к ней. А теперь слушай внимательно. После смерти нет ни рая, ни ада. Я не говорю, что их совсем нет, – Великий Раб предостерегающе поднял указательный палец, не давая себя перебить. – Рай и ад люди сами устраивают себе при жизни. Творец дал человеку рай, не дожидаясь, пока тот умрет. Ты сейчас находишься в раю. И на вашей планете был рай, пока люди не превратили его в ад.

– Что же ждет нас после смерти?

– А вот это тебе откроет истина… Готов ли ты остаться? – Великий Раб снова протянул к нему руку.

Эний ее не взял. Сердце ужалила пчела. Оставила в нем острое жало и замолчала. Ужалив человека, пчелы гибнут, но они об этом не знают. Человеческая кожа слишком мягкая – засасывает в себя жало, выдергивая его из пчелиного тела вместе с сердцем. А сердце человека – самый топкий и мягкий орган. Пчела в Энии замолчала.

Кричал он сам. Кричал так, что потолок над его головой разошелся трещиной. Хлопала занавеска. Эний еще успел последний раз взглянуть в глаза Великого Раба и в каждом увидел по одному большому топкому сердцу.

Великий Раб тоже заголосил, и они, взявшись за руки, полетели вверх – в расщелину на потолке. Их голошения соединились, скрутились в тугую спираль, словно две занавески, которые хозяйка замочила в одной ванне и отжала вместе. Но голос Великого Раба слабел. Эний не мог разобрать, что он кричит, лишь видел, как из его рта выскакивают квадратные, овальные и круглые слова.

Воздух вокруг них мелко подпрыгивал. Эний взглянул сверху на счастливый розовый город. Ему были видны только широкие поля шляп его жителей, и оттого казалось, по городу передвигаются черные кружочки. И дома с ровными квадратами дворов были похожи на клетки шахматной доски. С высоты Энию даже захотелось сыграть шляпами в шашки, но вдруг в потоке своего голошения, слитого с голошением Великого Раба, он разобрал далекое биение – где-то билось огромное сердце. Эний закричал душераздирающе, и из его рта выкатились два гладких прозрачных шара – Ма-Ма!

Что-то случилось с Великим Рабом – он не мог лететь дальше. Эний разжал руку. Те слова, которые вылетали изо рта Великого Раба, просили его остаться, спуститься на розовую землю. Но биение далекого сердца заставляло лететь дальше, подчиняясь инстинкту. Или биологической потребности.

Эний полетел выше и увидел, как Великий Раб парит в нескольких метрах от него. Увидел он и тонкую блестящую сеть, которая не пускала Великого Раба дальше. Понял, что сеть эта соткана Творцом из людских желаний, а желание Эния оказалось таким сильным, что он легко прошел через нее. Ниточка желания тянула его домой, на свою планету.

В глазах Эния разорвались молнии. Стало темнеть. Темнота прорывалась синими и красными разрядами. Эний посмотрел вниз, там была Земля – гладкая с высоты, как два слога того слова, которое он кричал, не переставая.

Он увидел огромную сумку, которая висела над его планетой. Большую, похожую на авоську. Ее дно порвалось, и из сумки вниз стекали черные кляксы.

Эний дернулся в сторону, но из сумки высунулась темная, сотканная из тени рука, схватила его, и мальчик оказался внутри. Он широко раскрыл глаза. На него мчались БТРы. Над головой пролетали самолеты и сбрасывали вниз свистящие снопы огня. Эний заголосил еще сильней. Ему хотелось увидеть Великого Раба, и он увидел его. Великий Раб размножился и вылетал из огромной топки вверх головой, на которой по-прежнему сидела белая плоская шапочка. Великих Рабов было много, и они летели вверх из огня, голося, а люди в загнутых фуражках подбрасывали угля в топку, не ведая, что они и Великие Рабы – клетки одного организма. Эний протянул к Великим Рабам руки, но глаза тех были уже закрыты, они не видели Эния. Люди в фуражках кричали, и из их ртов вылетало слово в форме креста с загнутыми краями. Эний так и не смог понять, было ли то слово тоже послано Творцом. В своем теперь уже падении он достиг дна сумки и догадался, что та – переполнившаяся копилка людских страданий.

Эний полетел дальше – вниз, вниз. Холод охватил его ноги. Энию показалось, будто к ногам подвесили две огромные сосульки. Голову разрывало от собственного крика. Ударившись о землю, Эний замолчал. Он широко раскрыл глаза, но ничего не увидел. Вокруг расстилалась знакомая тьма. И ни звука. Сердце молчало… Он распластал ладони по холодной молчаливой земле. Из его рта выкатились два гладких шара. Эний погрузился во тьму.

– Зачем ты убил Эния? – вспугнул загостившуюся тишину Нуник.

– Просто я так чувствую, – ответил Уайз, и его картавое «просто» надолго засело в головах слушавших, зацепившись в них тупой зазубриной буквы «р».

– Ты злой, Уайз, – скрипнул кроватью Нуник, – ты придумал эту историю, и ты мог бы оставить Энию жизнь.

– Жизнь – слишком большая роскошь, – хмыкнул Пахрудин.