Дороги разных миров

Когда кто-то говорит, что планирует вас убить — лучше на всякий случай ему верить.

— Я к маме хочу! — заныл Лёшка.

— Здесь наши планы полностью совпадают, — одобрительно кивнул бородатый, — мы сделаем всё возможное для того, чтобы вы с ней встретились.

— Не поняла, — озадачилась Василиса.

— Мы не заинтересованы, чтобы ваша мама прибыла в Центр с цыганами. Так что планируем вскоре догнать табор. Думаю, уже завтра-послезавтра ваша семья воссоединится. А сейчас давайте вас покормим.

Им выдали на двоих одну упаковку армейского сухого пайка — галеты, каша с мясом в упаковке, зерновой батончик, джем, витаминный напиток. Не очень вкусно, зато калорийно. Впрочем, дети так проголодались, что даже Лёшка не капризничал, а лопал так, что только хруст стоял.

— Не грусти, мальчик, — сказал бородатый. — На тебе, сувенир. Когда всё закончится, будешь смотреть на него и вспоминать эту историю, как весёлое приключение.

Он протянул Лёшке брелок в виде оправленной в плетёную проволоку толстой монеты.

— Сходите в туалет, остановок не будет долго. Надо торопиться, ваша мама, наверное, соскучилась.

На этот раз их посадили не в броневик, а на заднее сиденье внедорожника, там удобнее, а главное — есть окна. Бородатый сел спереди, за руль взгромоздился мрачный молчаливый капрал — и колонна тронулась. Разогнавшись по пустой трассе, вышла на крейсерскую скорость.

Ехали долго, Лёшка устал смотреть на однообразный пейзаж за окном, обнял шмурзика и уснул. А Василиса увидела, как машины свернули с трассы, прокатились по полю и выстроились вокруг небольшого холма. На его вершине торчит чёрный цилиндр из матового камня.

Машины встали, мир моргнул — и на крышу внедорожника обрушился тяжёлый проливной дождь. Вокруг тёмный зелёный лес, под колёсами тронувшейся колонны зачавкала грязь. Внедорожники буксуют, выбираясь на почти не видимую под палой листвой дорогу.

Бородатый обернулся, увидел, что Василиса не спит, и спросил:

— Знаешь, что это было?

— Да. Реперный переход. То-то я у вас глойти не видела… И вы делаете его с техникой. Значит…

— Сложный возраст, — перебил её собеседник, — уже много знаешь, но соображаешь плохо и не умеешь вовремя промолчать.

— А если бы я сказала: «Нет, не знаю», — вы бы мне поверили?

— Дело не в том, поверю я или нет. Дело в том, что не надо ни в чём признаваться, пока тебя не пытают. Когда пытают тоже не стоит, но это сколько сможешь продержаться.

— Я не хотела бы, чтобы меня пытали.

— Так не давай повода думать, что ты знаешь что-то ценное! Например, кто именно пользуется реперными переходами с техникой. Это мало кому известно, а значит, найдутся те, кто захочет тебя об этом спросить. А потом ещё что-нибудь спросить — ведь такая осведомлённая девочка может знать ещё что-то интересное, верно? И ещё что-нибудь… И так до первого твоего «не знаю».

— И что потом?

— А потом настанет время пыток. Просто чтобы проверить, действительно ли ты этого не знаешь или просто не хочешь говорить. И скоро ты очень-очень захочешь. А знаешь, в чём проблема с пытками?

— Кроме того, что это очень больно? В чём?

— Что начать их куда проще, чем прекратить. Ведь всегда остаётся вероятность, что пытаемый может рассказать что-то ещё…

— Я вижу, — мрачно сказала Василиса, — вы много об этом знаете.

— Больше, чем мне бы хотелось, дитя. Поэтому я дам тебе бесплатный и очень полезный совет.

— Какой?

— Перестань думать, что всякие ужасы случаются только с другими людьми. С хорошими девочками они тоже иногда происходят.

— Я это знаю.

— Ты этого не знаешь. Ты об этом слышала. Поэтому всё ещё ведёшь себя так, как будто всё, что с тобой происходит, не всерьёз. Как будто тебя есть кому спасти и защитить, как будто всё непременно обойдётся. Но нет. Вы с братом попали в очень скверную историю. И если ты не будешь очень-очень осторожна, закончится она тоже крайне плохо.

— Но мы ничего такого не делали!

— Это могло бы стать отличной эпитафией для тысяч и тысяч безымянных могил, — мрачно сказал бородатый и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

* * *

Дождь прекратился, колонна то ехала по шоссе, то сворачивала к очередной точке перехода. Мир моргал, менялся. Иногда один раз, иногда несколько. Потом снова ехали.

Проснулся Лёшка. Пришлось объяснять ему про реперные переходы — ещё один способ переходить из среза в срез, имеющий как свои достоинства, так и свои недостатки.

— Он позволяет «срезать углы», — пыталась проводить аналогии Василиса. — Представь, что Мультиверсум — это ткань. Тогда табор дяди Малки идёт как шов на штанах — по прямой, но как бы стежками. То по лицевой стороне Мультиверсума, срезам, то по изнаночной — Дороге. А реперные переходы — это как, ну, не знаю…

— Как складка, — неожиданно повернулся к ним бородатый. — Вот, смотри…

Он взял с сиденья Лёшкину джинсовую курточку и расправил рукав.