Два сфинкса

Как только Ричард был совсем готов, он прошел к графу, который, страшась какого–нибудь нового покушения во время самой церемонии, стал тревожно обсуждать с ним возможные козни со стороны мага.

– Я слишком невежда в этих делах, чтобы определить все, что может случиться; судя же по тому, чему я был свидетелем, должен признаться, что мы должны всего ожидать. Тем более, что, к довершению несчастья, этот необыкновенный человек заключил уже нечто вроде брачного союза с Эриксо. Разумеется, это магический обряд, будучи совершен против ее воли, имеет значение только в глазах Аменхотепа; тем не менее, он, вероятно, воображает, что приобрел на нее права, а поэтому всеми силами будет отстаивать свое достояние.

– Дорого я бы дал, чтобы брачный обряд был уже совершен! – со вздохом заметил граф. – Но я надеюсь на помощь Господа.

Эриксо была нервна и задумчиво одевалась к венцу. Она была очаровательна в своем белом платье, с длинной фатой и венком на своей чудной златокудрой головке. Поглощенная своими думами, она едва взглянула на себя в зеркало и только тогда свободно вздохнула, когда засунула за пояс священный нож мага, прикрыв его букетом и большим бантом.

Бракосочетание должно было совершиться в приходской церкви, отстоявшей на версту от замка. Погода была чудная. Эриксо с отцом сели в карету, за которой длинной вереницей следовали экипажи с подругами и другими приглашенными.

Свадебный поезд был уже на полпути, как вдруг солнце скрылось за темными тучами, заволакивавшими небо.

– Посмотри, отец: гроза собирается, – сказала Эриксо, тревожно указывая на небо.

– Последнее время стояла такая тропическая жара, что это вполне естественно, дорогое дитя мое. К тому же, считается хорошим предзнаменованием, если дождь окропит венок невесты, – ответил граф.

– Да, если бы гроза была естественная, – вздохнула Эриксо.

– У страха глаза велики, дорогая моя! Благодаря твоим возбужденным нервам, тебе всюду мерещатся призраки. Наконец, разве у тебя нет оружия, которое раз уже так отлично тебе пригодилось?

– Может быть ты, по неосторожности, забыла его дома? – с испугом прибавил он.

– Нет! Вот оно, здесь, отец, у меня под руками. К несчастью, мне неизвестны все его свойства и способы владеть им; удача моя до сих пор была чистой случайностью.

В эту минуту карета остановилась перед порталом и разговор смолк. В какие–нибудь десять минут гроза окончательно надвинулась. Небо почернело, воздух сделался тяжел и удушлив, а дневной свет сменился бледным сумраком. В тот момент, когда Эриксо, под руку с отцом, входила в церковь, грозный раскат грома потряс землю и заглушил звуки органа; огненный зигзаг прорезал темное небо.

Волнение пробежало по рядам нарядной, наполнявшей церковь, толпы. Смертельная бледность невесты и беспокойный, смущенный вид жениха привлекли было сперва всеобщее внимание, но страх перед рассвирепевшим ураганом скоро заслонил собою все. Молнии и раскаты грома без перерыва следовали друг за другом; ветер свистел, выл и стонал, сгибая и ломая деревья. Его бурные порывы достигали даже внутренности церкви, грозя погасить свечи, хотя двери и были заперты.

Бледная Эриксо, вся поглощенная лишь грозившей опасностью, преклонила колени перед алтарем. Хотя мужество ни на минуту в ней не ослабевало, но на обряд она едва обращала внимание; слова священника, орган и пение звучали в ее ушах как смутный, отдаленный гул.

В ту минуту, когда брачующиеся обменивались кольцами, крупный град загремел по крыше церкви и грохотом своим заглушил все. Несколько окон было разбито. Тут сквозь рев ветра и оглушительный шум ливня донесся издалека приближавшийся звон серебряных колокольчиков.

Священник умолк, а приглашенные, объятые ужасом и спасаясь от дождя, перебегали, толкая друг друга на противоположную сторону церкви, где град не перебил еще оконных стекол. Вдруг новый страшный раскат грома потряс здание до самого основания. В окно ворвалась шарообразная молния и направилась прямо на Ричарда.

В тот же момент Эриксо бросилась вперед и, выхватив из–за пояса магический кинжал, направила острие его против огненного шара, который лопнул и рассыпался снопом искр. Послышалось дикое рычание, сопровождаемое предсмертным хрипом человека, которого душат. Как будто последние усилия истощили бурю, и она стала ослабевать. Дождь и ветер стихли, небо прояснилось, а минут через десять появилось солнце. Теперь все снова было спокойно вокруг, и только лужи, мокрая листва да вывороченные с корнем деревья и перебитые стекла в церкви свидетельствовали о промчавшейся буре.