Два зайца, три сосны

— Вчера под вечер явился с огромной куклой. Та-кой мужик хороший, так мы с ним душевно поговорили… И он сказал, что не уйдет отсюда, пока с тобой не поговорит.

— Откуда он узнал про Лизу?

— Сказал, что увидал тебя на улице с пузом…

— Ничего, как пришел, так и уйдет!

— Олесь, не сходи с ума!

— Идем! — решительно воскликнула я и вошла в лифт.

— Олеся, не горячись!

Я только зубами скрипнула.

— Наглец! Уверен, что это его ребенок! Сейчас я его разочарую.

Я ворвалась в комнату и замерла. На ковре, положив голову на диван сидел и сладко спал Миклашевич. Я глянула на него сверху вниз и впервые заметила на затылке легкую проплешинку. И вдруг меня захлестнула такая волна любви, нежности, жалости, что даже голова закружилась. Тамара глянула на меня и на цыпочках ретировалась в кухню и даже закрыла за собой дверь. И тут он открыл глаза.

— Олеська, ты дура, набитая дура. Самая большая дура на всем свете. — Он ткнулся головой мне в живот, а я погладила его намечающуюся плешь. Никого роднее у меня не было. — Ты просто корова, безнадежная идиотка… — бормотал он, — мы же нужны друг другу, курица безмозглая…

Эти слова казались мне музыкой. И потом ясно же: суженого конем не объедешь. Кто, кроме Миклашевича годится в мужья Миклашевской?

От автора: Ну и дура!