Двое во едину плоть: Любовь, секс и религия

Далее надобно привести слова святителя Иоанна Златоуста о ветхозаветной нечистоте: «Кто совершал прелюбодеяние, или кто решался на воровство, или кто сделал какое-нибудь другое преступление, того оно (иудейское омовение) не освобождало от вины. Но кто касался костей умершего, кто вкушал пищу, запрещенную законом, кто приходил от зараженного, кто общался с прокаженными, тот омывался и до вечера был нечист, а потом очищался. «Да омыет тело свое водою чистою, – говорится в Писании, – и нечист будет до вечера, и чист будет» (Лев. 15, 5; Лев. 22,4). Это не были поистине грехи или нечистоты, но так как иудеи были несовершенны, то Бог, делая их через это более благочестивыми, с самого начала приготовлял их к точнейшему соблюдению важнейшего». Любопытно, что, толкуя эпизод с кровоточивой женой, к похвалам жене за ее веру святитель присовокупляет: «Почему же она не приступила к Нему с дерзновением? Потому что стыдилась болезни своей и почитала себя нечистой. Если женщина во время месячного очищения почиталась нечистой, то тем более могла почитать себя таковой страждущая такой болезнью. Болезнь эта по закону почиталась весьма нечистой»[172].

Феодорит Карский замечает что, все, что происходит по природе, не есть нечисто, а нечисто лишь произволение ко греху: «Из сего явствует, что ничто не нечисто по природе; назвал же Бог одно нечистым, а другое чистым по особой некоей причине… А мы из сего познаем также, какое зло грех, потому что он производит истинное осквернение»[173].

Преподобный Ефрем Сирин также в духе Апостольских постановлений толкует евангельский эпизод с кровоточивой женой:

«Кто приходил к Нему как к человеку, тот и ощутил в Нем прикосновение человеческого естества; а кто приходил к Нему как к Богу, тот обрел в Нем сокровище врачевания скорбей своих… Сила, исшедшая от Него, была послана и коснулась оскверненного чрева так, однако, что сама не подверглась осквернению. Точно так же и Его Божество не было осквернено обитанием в освященном чреве, поелику дева и по закону и кроме закона более свята, чем та женщина, которая излишеством своей крови вызывала отвращение… Враги Его хотели положить Его себе камнем преткновения, говоря: не знает закона, так как женщина, нечистая по закону, прикоснулась к Нему, и Он не отверг ея… Нет нечистого, кроме того, что порочит жизнь свободы»[174].

Если мы от памятников канонических и святоотеческих обратимся к памятникам более современным (XVI–XVIII вв.), то увидим, что они более благоприятствуют ветхозаветному взгляду на родовую жизнь, чем новозаветному. Например, в Великом Требнике мы найдем целый ряд молитв об избавлении от скверны, связанной с родовыми явлениями. Таковы «Молитвы жены в первый день рождения отрочате ея», «Молитва во еже назнаменовати отроча в осьмый день», «Молитва жене родильнице по четиредесетех днех», «Молитва жене, егда извергнет отроча», «Молитва о искушающемся во сне». В этих чинопоследованиях, как бы возвращаясь к ветхозаветному пониманию нечистоты, авторы молитв считают нечистыми не только саму родильницу, но и прикоснувшихся к ней, сама она до сорока дней и не допускается до причащения. Здесь мы находим целый ряд молитв от осквернения животными, считавшимися нечистыми в Ветхом Завете, а также воды, вина, елея, сосуда пшеницы и самого человека, евшего скверное животное[175].

Исходя из этой ветхозаветной позиции, авторы разных пособий и руководств для будущих священнослужителей объявляют женщину нечистой в эти дни и на основании этого запрещают ей прибегать к Таинствам, прикладываться к иконам и даже просто заходить в храм:

«Невеста, находящаяся в периоде послеродового очищения и не получившая молитвы «в сороковой день», не только приступать к Св. Таинствам, но и входить в храм не может. То же касается и невест, находящихся в нечистоте (физиологической). Впрочем, по мнению некоторых, в исключительных обстоятельствах совершение брака или отмена его предоставляются на усмотрение пастыря»[176].

Современная церковная практика рисует, как правило, несколько иную картину. Работающим в епархиальном управлении и на приходах женщинам не составляют графика явки на работу в зависимости от их физиологических циклов. Во многих регентских и иконописных отделениях семинарий приход критических дней также не воспринимается как уважительный повод для пропуска занятий, спевок или служб. Дьякон Андрей Кураев усматривает в этом следствие доступности и общераспространенности женских гигиенических средств: «Произошла гигиеническая революция. В былые века не было ни душа, ни нижнего белья. Кровавым же метам в храме никак не место. Плюс к этому, простите, запах (в четвертом веке преп. Макарий Египетский так перелагал слова пророка Исайи: «И вся праведность ваша – как тряпки женщины в ее месячных»[177])».