Его любимая девочка

Сначала я не смогла уложить в своей голове весь сценарий, а когда осознала, особенно после последних её слов, мне стало очень так не по себе.

Сглотнула и пробормотала:

— Анна Петровна, умоляю вас, выпустите меня отсюда…

Я сделала всё возможное, чтобы мой голос не задрожал и не прозвучал слишком визгливо, хотя страх увидеть это животное едва не парализовал меня.

— Елена Анатольевна, я вам уже говорила о вашей просьбе — это невозможно. Если Артур Маркович решит отпустить вас, то он это сделает. Он всегда держит своё слово.

«Сука!»

— Советую вам не терять времени зря. Садитесь и поешьте, а потом идите в ванную. Я приду к вам через два часа.

Неприятная женщина ушла.

Я со злостью посмотрела на сервированный стол, и едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, всё же взяла себя в руки и не стала крушить всё то, что мне накрыли на завтрак.

Заставила себя поесть и всеми силами гнала пугающие мысли, которые словно назойливые мухи, лезли и лезли, не давая успокоиться.

«Сегодня он ко мне прикоснётся — это факт», — поняла я с ужасом.

Съела свой завтрак и застыла, глядя прямо перед собой.

Не было никакого желания двигаться.

И вдруг, мой взгляд зацепился за столовый нож и вилку.

Серебряные приборы были хорошо начищенными, блестящими и острыми.

Коварно улыбнулась.

За ужином тоже будут ножи.

Я обязательно прихвачу с собой ножик и когда чудовище по имени Артур Маркович, попытается ко мне прикоснуться — я воткну ему этот нож в его горло!

Пусть захлебнётся своей же кровью!

И тогда, я смогу сбежать и никто не сможет меня остановить!

Сердце бешено забилось.

Мне казалось, что я придумала гениальный план и верила, что у меня всё получится, но…

Не учла я одного.

Я — не убийца.

* * *

Елена

После того, как приняла душ, высушила волосы, пришла Анна Петровна и привела с собой мастеров своего дела — мастер по эпиляции; мастер маникюра и педикюра; стилист, визажист.

Мной занимались так, словно я являлась дорогой фарфоровой куклой, боясь причинить даже малейшее неудобство или даже боль.

А Анна Петровна, как Цербер наблюдала и следила за всеми.

Я же несколько раз пыталась намекнуть новым людям, что я в плену.

Шикала, шептала, подмигивала, «делала» глаза, но всё без толку.

А потом, Анна Петровна не выдержала и строго сказала:

— Елена Анатольевна, не стоит предпринимать бесполезные попытки. Все эти люди верны Артуру Марковичу.

Скрипнула зубами и с ненавистью посмотрела в зеркало, в котором отражалась Анна Петровна — самодовольная и строгая, будто тюремщица.

— У вас очень красивое и выразительно лицо, — произнесла женщина визажист. — Только глазки немного припухшие от слёз, но ничего, я всё исправлю.

Я снова взглянула в зеркало. На меня глядела грустная девушка. Глаза не блестели, губы не улыбались, плечи были опущены, и вся моя поза так и говорила об отчаянии.

Вздохнула и почувствовала, как от слёз защипало глаза. Не смогла сдержать солёную влагу.

Вот, есть люди, которые могут помочь мне, но понимаю, что никто, абсолютно никто из этого проклятого дома и пальцем не пошевелит, чтобы вызволить меня из плена.

— Елена Анатольевна, ваши слёзы не помогут ситуации. И хочу напомнить вам, что Артур Маркович ценит пунктуальность. Также он пожелал, чтобы всё было идеальным.

Резко обернулась к «тюремщице» и прошипела:

— Я не буду встречаться с ним!

— Таким своим поведением вы навредите только себе. Не этим женщинам, не мне, а лишь себе. Не поступайте глупо, Елена Анатольевна. Артур Маркович вполне хороший человек. Узнав его поближе, вы поймёте меня.

«Хороший человек?!» — опешила я.

«Как похититель, который грозиться меня держать в этом доме как секс-игрушку может быть хорошим?!»

Моему возмущению, ярости и злости не было предела.

Я посмотрела на отражение, не своё, а Анны Петровны, что стояла позади меня. Её глаза были цвета стали — холодные, бездушные. Лицо не выражало ни почтения, ни жалости, ни сострадания.

С такой, как она, не о чем говорить и не о чем просить.

«Старая грымза!» — подумала про неё.

— Я уже давно знаю Артура Марковича. Он никогда не станет делать того, чего не захочет.

Я зло рассмеялась.

— Вот именно! Он будет делать то, что САМ ЗАХОЧЕТ!

— Оставим этот разговор, — сказала грымза таким тоном, будто отчитала двоечницу. — А вы продолжайте работать. Время не будет ждать.

Мне вытерли лицо от слёз и начали наносить вечерний макияж.

Make up вышел отличный, как впрочем и всё остальное.

Только я не радовалась тому, что из меня сотворили красавицу.

Хотелось взять и размазать всю косметику по лицу, назло Джанабаеву, назло этой старой гадюке, да только понимала, что наврежу только себе — Джанабаев может разозлиться. А ведь я не знаю, на что именно способен этот мужчина. Вдруг, он возьмёт и начнёт бить меня? Или, изнасилует…

Мастера покинули мою комнату, оставив меня наедине с грымзой.

Анна Петровна сходила в мою гардеробную и вынесла платье с туфлями на высоком каблуке.

Она положила одежду на кровать и сказала:

— Надевайте.

— Вы кое-что забыли, — сказала, выгнув одну бровь.

— Вы про бельё?

— Да, про бельё, — сказала зло, кипя от негодования.