Экспресс следует в Будапешт

Генерал Кли имел серьезные основания изменить в этот вечер своим привычкам. Сегодня произошло множество неприятных вещей, нарушивших его душевный покой.

Начать хотя бы с того, что случилось утром, здесь, у него под носом. Когда генерал вышел из своего «Гудсона» и направился медленным, размеренным шагом к подъезду (после еды он избегал резких движений: они мешали правильному пищеварению), сзади послышался громкий смех.

Он обернулся. Смеялись австрийцы, собравшиеся на другой стороне улицы.

— Туземцы! Дикари! — процедил сквозь зубы генерал и, еще выше подняв голову, зашагал по ступенькам.

Вдруг он вздрогнул… Прямо перед ним, на сверкающих белизной дверях штаба было намалевано черной краской:

«Убирайтесь домой!»

— Часовой, часовой! — что было силы заорал Кли.

Из подъезда выскочил прыщавый молодчик в армейской униформе. На спущенном ремне у него болталась кобура. Увидев разъяренного генерала, солдат застыл на месте, растерянно приоткрыв рот. Выражение его лица было таким, что генерал махнул рукой; не имело смысла ругать его.

— Часового снять с поста и арестовать! Надпись уничтожить, — коротко приказал Кли подоспевшему коменданту.

Проведенное дознание ни к каким результатам не привело. Настроение генерала, таким образом, испортилось уже с самого утра.

А дальше пошли другие сюрпризы, один неприятнее другого. Толпа австрийцев вырвала из рук МП арестованного ими юношу, распространявшего листовки в защиту мира. При этом была перевернута американская полицейская машина.

Советский верховный комиссар неведомыми путями узнал местонахождение группы русских детей, которых нужно было вывезти в США для специальных целей. Он категорически потребовал их возвращения к родителям в Советский Союз.

В довершение всего пришло известие о полном разгроме крупной банды диверсантов в Чехословакии. На эту банду руководители, американской разведки возлагали особые надежды, и Кли знал, что теперь ему придется выслушать кучу упреков. Он, де, «недостаточно обеспечил», «плохо снабдил», «не предусмотрел» и так далее.

Кли твердо верил, что неудачи следуют одна за другой, сериями. Человек здесь ничего не в состоянии изменить. Когда наступает полоса неудач, лучше всего отказаться от каких бы то ни было начинаний и ждать, пока судьба перестанет злиться и снова станет благосклонной.

Сегодня к вечеру, детально обсудив положение, генерал как раз и пришел к выводу, что начинается очередная серия неудач. Он стал обдумывать, какие дела следовало бы свернуть.

Покопавшись в памяти, генерал не нашел ничего такого, что могло ему грозить какими-либо осложнениями. Постепенно он успокоился. Его настроение начало улучшаться.

Но вдруг Кли словно электрическим током пронзило. Он вспомнил об «операции К-6». На днях он разрешил полковнику Мерфи из отдела Си-Ай-Си начать ее проведение. И хотя это разрешение являлось в значительной степени простой формальностью — Мерфи подчинялся генералу лишь территориально, — именно здесь мог крыться подвох судьбы. Ведь в случае неудачи опять будут ругать не Мерфи, а его, Кли. Полковник изворотлив, он-то выскользнет.

Генерал кинулся к телефону.

— Мерфи, — отрывисто произнес он, — немедленно ко мне. Произошли непредвиденные осложнения…

Полковник не заставил себя долго ждать. Минут через десять его машина подкатила к штабу. А еще через минуту Мерфи, задыхаясь от быстрого бега по лестнице (с лифтом что-то случилось), был уже в кабинете генерала.

Они обменялись краткими приветствиями.

— Послушайте, Мерфи, — сказал Кли. — «Операцию К-6» придется отложить.

Мерфи развел руками.

— Поздно. Теперь это так же невозможно, как вернуть вчерашний день.

Кли откинулся на спинку кресла:

— Вы шутите!

— Нисколько, дорогой генерал… А что, собственно, вас так встревожило? Нет абсолютно никаких оснований для тревоги. Это наиболее гарантированная операция из всех, которые я когда-либо проводил.

Заложив руки за спину, генерал зашагал по комнате, рывками выбрасывая вперед свои длинные ноги.

— У меня дурное предчувствие, Мерфи. Все кончится не так, как мы ожидаем… Я пришел сегодня к выводу, что для нас началась полоса неудач.

Мерфи облегченно вздохнул. «Предчувствие»… А он то думал, что стряслось что-либо серьезное.

— Дорогой генерал, — покровительственным тоном сказал Мерфи. — Откровенно говоря, полоса неудач, как вы ее называете, началась уже давным-давно. И если мы вы ее называете, началась уже давным-давно. И если мы свернем нашу лавочку, ожидая, пока эта полоса кончится, то боюсь, что удач у нас вообще не будет. За удачи надо драться, не жалея кулаков.

— Вы оптимист, Мерфи. — Тонкие губы генерала чуть раздвинулись, обнажив длинные желтые зубы. — Но раз уже дело сделано и назад ничего не вернешь, то расскажите хотя бы подробнее, на чем основана ваша уверенность в успехе. Ведь, признаться, я не все до конца понял, хотя и дал санкцию на проведение операции. Например, как вы думаете дальше быть с Гуппертом? Я надеюсь, ваш Корнер поехал в Будапешт не навечно!

Оба рассмеялись.