Евгений Примаков. Человек, который спас разведку

Шестьдесят процентов населения Сирии – сунниты. Хафез Асад был выходцем из небольшой общины алавитов, близких к шиитам. Если Саддам Хусейн доверял только своим родственникам и землякам из Тикрита, то Асад повсюду расставлял алавитов, многие из которых были связаны с ним родственными отношениями. Алавиты составляют всего процентов десять-двенадцать населения. Но именно алавиты занимали ключевые позиции в правящем аппарате, армии и спецслужбах. Две трети офицеров, все командиры дивизий были алавиты. Они же руководили политической работой в войсках и ведали закупками вооружений.

Радикально настроенные исламисты-сунниты не раз восставали против алавитского господства. В 1982 году в городе Хама они расстреляли представителей городского руководства и, по существу, захватили власть. Тогда в город вошли части специального назначения во главе с младшим братом президента Рифатом Асадом. Войска раздавили демонстрантов танками. Погибло, по разным источникам, около двадцати тысяч человек. Трупы утрамбовывались в землю бульдозерами.

Подозрительный Хафез Асад считал, что восстанию в Хаме помогали иракцы. Саддам действительно распорядился дать деньги и оружие организации «Братья-мусульмане», которая пыталась свергнуть Асада. Сирийские газеты писали, что обнаружено немалое количество иракского оружия и на границе с Ираком перехвачены транспорты с оружием. На допросах арестованные признавались, что получали указания из Багдада.

Асад публично сказал о Саддаме:

– Палачу иракского народа мало того, что он убил десятки тысяч собственных граждан. Он намерен и в Сирии заниматься любимым делом – убивать и взрывать. С тех пор, как он пришел к власти, он снабжает оружием сирийских преступников.

Сирия была главным партнером Советского Союза на Ближнем Востоке, но Саддама Хусейна в Москве тоже поддерживали. Решили помочь им помириться. В июле 1983 года директор Института востоковедения Примаков полетел сначала в Багдад, затем в Дамаск.

Саддам Хусейн и Хафез Асад не могли не откликнуться на предложение Андропова и прислали в Москву своих министров иностранных дел – Тарика Азиза и Хаддама. Переговоры при советском посредничестве проходили в одном из гостевых особняков на Ленинских горах. Помирить братские государства оказалось труднее, чем усадить за стол переговоров Египет и Израиль. Два министра вообще не хотели беседовать друг с другом, разговоры шли через посредника – в этой роли чаще всего выступал Евгений Примаков.

Мириться не желали именно сирийцы. Примаков потом рассказывал коллегам, как он не выдержал и прямо спросил сирийского министра:

– Вы согласны, что необходимо обеспечить взаимодействие Сирии и Ирака? Пожалуйста, ответьте «да» или «нет».

– Нет! – сказал сирийский министр.

– Почему? – удивился Примаков.

– Потому что в Ираке диктатура, фашистский режим.

Так этот диалог описан в книге Олега Алексеевича Гриневского, который в ту пору руководил отделом Ближнего Востока в министерстве иностранных дел.

Сам Евгений Максимович пишет, что ему все-таки удалось посадить за стол переговоров Тарика Азиза и Хаддама: «Вечером я зашел к ним и увидел, как они мирно играют в бильярд. Казалось, что это неплохое предзнаменование».

Министры запросили о встрече с кем-то из советских руководителей. Побеседовать с ними мог бы министр Громыко. Но он отдыхал в Крыму и, судя по всему, не желал портить себе отпуск. Примаков считает, что с помощью Громыко можно было найти путь кс соглашению… Тайные переговоры на Ленинских горах окончились полным провалом.

Так что все миссии Примакова на Ближнем Востоке были тяжелым испытанием. Спасало его то, что он не испытывал внутренней неприязни и брезгливости к арабским политикам, что сильно мешало и мешает другим европейским и американским дипломатам.

Работа Примакова с курдами породила много мифов, не только о его давнем сотрудничестве с КГБ. И все эти мифы ничего не стоят.

Осенью 1998 года разгорелся скандал вокруг лидера турецких курдов, главы рабочей партии Курдистана Абдуллы Оджалана, который вел настоящую войну против Турции с территории Сирии. Он вынужден был бежать в Россию.

Он просил политического убежища, и Государственная Дума проголосовала за то, чтобы Оджалан мог остаться. Но Примаков, в ту пору уже министр иностранных дел, этому воспротивился. Его личные отношения с курдскими лидерами не имели значения, когда шла о государственных интересах: нормальные отношения с Турцией важнее симпатий к курдам. Впрочем, симпатий уже тоже не осталось. Оджалану пришлось уехать в Италию. Вскоре он попал в руки турок, и его приговорили к смертной казни.

Но бывший президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей уверенно заявлял, что именно Примаков был одним из тех, кто помогал создать боевую инфраструктуру Рабочей партии Курдистана. Нелепое предположение. В те годы, когда Примаков занимался курдами, он не имел никакой должности в государственном или партийном аппарате.