Фаталист

Приблизившись, насколько позволял наэлектризованный воздух, Григорий Александрович протянул руку, чтобы потрогать черную субстанцию, заполнявшую полусферу, но не смог: вокруг машины действительно существовал невидимый барьер! Зато черная жидкость заколыхалась, легкая дрожь сменилась волнами, и в бездне появилась белая искра. Эта точка притягивала к себе и завораживала: она, без сомнения, обладала неким магнетическим свойством.

Постепенно у Григория Александровича возникло ощущение, будто он смотрит в чей-то зрачок, а вся заполненная черным сфера – это огромный глаз неведомого существа, находящегося… Бог знает где!

Невольно вспомнились звезды над озером, в глубине которого обитала тварь, питавшаяся человечиной.

Печорин отступил. Волосы стояли дыбом, кожа покрылась мурашками. Григорий Александрович бросил последний взгляд на серые клубящиеся лица в колбах. На каждом из них было выражение невыносимой муки. Казалось, стоит разбить резервуары, и подвал тотчас заполнится пронзительными криками!

Каково же назначение машины, и что за представление намеревается дать Раевич в день прибытия императрицы? Не похоже, чтобы это были фейерверки и банальные фокусы в духе Апфельбаума.

Больше делать в подвале было нечего. Печорину пришло в голову прихватить с собой одну из книг, но он не хотел, чтобы банкомет догадался, что здесь побывал посторонний. Да и что бы он делал с этими странными трактатами, в которых формул и схем больше, чем текста?

Григорий Александрович набросил на машину покрывало и направился к лестнице, но на полдороге остановился: даже скрытый тканью, «зрачок», казалось, следил за ним…

Печорин медленно обернулся. Быть может, ему только почудилось? В этом подвале воображению легко разыграться.

Григорию Александровичу захотелось еще раз взглянуть в черную бездну. Он сделал неуверенный шаг к машине. Его тянула к ней неведомая сила. В воздухе появилась странная липкость, она поползла по спине, захлестнула ноги и руки, пробежала по затылку, мгновенно вызвав мурашки.

Это и заставило Печорина очнуться. Усилием воли он взял себя в руки и, отвернувшись, поспешил к лестнице.

Позади него что-то тихо лопнуло, и в этом влажном звуке прозвучало сожаление…

Григорий Александрович взбежал по ступенькам и приоткрыл дверь. Поблизости, кажется, никого не было. Он двинулся через дом в обратном направлении, стараясь не перепутать повороты. Несколько раз едва успевал спрятаться от слуг, а однажды почти врезался в лакея: каким-то чудом Печорин успел остановиться, глядя в его широкую спину, и остаться незамеченным.

Наконец Григорий Александрович очутился перед дверью, ведущей в сад – той самой, через которую он проник в дом. Она была заперта изнутри на засов. Печорин отодвинул его и выглянул на улицу.

Дождь лил как из ведра, темное небо затянуло тучами так, что даже месяца не видать. Кипарисы возвышались бесформенными исполинами, листва их слегка трепетала от часто падавших капель. Пространство было наполнено шумом. От земли тянуло влагой и пряной гнилостью. Издалека донесся протяжный скрип – словно упало старое дерево.

– Кто таков?! – суровый оклик прозвучал за спиной одновременно с тем, как тяжелая рука грубо схватила Григория Александровича за плечо: кто-то из слуг увидел его и решил остановить!

Не оборачиваясь – никто здесь не должен увидеть сегодня его лицо! – Печорин вырвался и помчался через сад.

– Стой! – Крик сменился топотом и шумным дыханием. – Стой, говорю! Не уйдешь!

Григорий Александрович свернул в кусты. Мокрые ветки хлестали по лицу, земля хлюпала под ногами. Он едва не поскользнулся, но сумел сохранить равновесие и выскочил на мощеную дорогу. Преследователь не отставал. Больше он не кричал, но слышно было его близкое пыхтение.

Печорин побежал наугад. Заборы, стены домов, горящие и слепые окна, ворота и ступени, ведущие в запертые на ночь лавки, провалы переулков и сточные канавы – все превратилось в лабиринт, в котором не представлялось возможным определить направление.

На удачу Печорин свернул в первую попавшуюся улочку, затем в другую. Его все еще преследовали! Григорий Александрович на ходу вытащил пистолет и попытался, не оборачиваясь, пальнуть через плечо.

Однако порох отсырел, и вместо выстрела раздался только сухой щелчок.

К удивлению Печорина, топот прекратился: похоже, слуга Раевича заметил оружие, решил, что рисковать жизнью – это чересчур, и прекратил погоню. А может, просто устал и сдался.

Через пару минут Григорий Александрович остановился. Он был один, мокрый и уставший. Ноги гудели, сердце колотилось бешено.

Окна горели почти во всех домах, но на улицу никто не выходил. Деревья раскачивались на ветру и скрипели так, словно каждое движение причиняло им боль. Откуда-то донесся протяжный собачий вой, ему ответил другой – и покатилось!

Григорий Александрович невольно улыбнулся. Он вырвался из жуткого подвала, ушел от преследования и узнал кое-что интересное относительно Раевича. Ночь прошла в высшей степени удачно.