FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

Множество сияющих лифтов всегда было наготове для трейдеров и продавцов, которые, как и я, терпеть не могли задержек по утрам. От посторонней публики их защищали барьер и специальная охрана. Они напоминали лифты на круизном лайнере «Enterprise», но ходили немного быстрее. Каждое утро, когда я появлялся в аквариуме на Парк-авеню Плаза, меня всегда ждал свободный лифт. Я нажимал на внушительный транспарант с надписью «Отдел бумаг с фиксированным доходом» и — фьють — оказывался в торговом зале. Надо признать, что неохраняемые и медленные моргановские лифты сильно проигрывали всему этому.

Но, пожалуй, самое существенное для меня различие между First Boston и Morgan Stanley состояло в умении работать с производными. Вам, конечно, это слово попадалось — в газетах, журналах, телепередачах постоянно судачат о том, сколько миллиардов те-то и те-то потеряли на производных; об этом даже специально говорили в программе «60 минут». Но что это за фрукт?

В First Boston многие не имели о нем никакого представления. Моя группа — развивающихся рынков — приносила большие доходы, имела 30 миллиардов годового оборота на сделках, занимала ведущее место по рейтингам разных развивающихся рынков — с акциями на 10 миллиардов и выпусками облигаций, но даже и мы серьезно отставали в области производных. В 1993 году другие банки начали проворачивать крупные сделки по производным на развивающихся рынках. В числе первых был Morgan Stanley: он один продал более чем на полмиллиарда мексиканских производных, не считая миллиардов за другие. Волна за волной прибыльные сделки катились мимо First Boston, а мы сидели не в той лодке. После того как несколько продавцов и аналитиков (включая интеллектуального лидера и старшего продавца моей группы) ушли из First Boston в другие места, группа производных по развивающимся рынкам оказалась представлена только одним лицом, то есть мною.

В то время я был далеко не гуру в области производных. Я изучал право, а не бизнес, и те знания, которые я извлекал преимущественно из академических трактатов, мало что давали в динамичной обстановке торгового зала. Стажировка в First Boston тоже оказалась не слишком полезной (хотя по их программе я получил высший балл).

Я знал, что производные — это финансовые инструменты, ценность которых связана со стоимостью других ценных бумаг (акций или облигаций) или является производной от нее. Если вы хоть что-то читали о производных, то, наверное, какое-то подобное определение вам попадалось. А если вы в последнее время приобретали акции компании или взаимного фонда, вкладывающих деньги в производные, то, вероятно, у вас уже был случай применить к ним другое определение: непонятная финансовая штуковина, которая внезапно оказывается ничего не стоящей, — о чем вы получаете соответствующее уведомление на первой странице «Wall Street Journal».

Но какова бы ни была степень вашей осведомленности, сейчас я намерен изложить необходимые сведения о производных, позволяющие понять тактику группы Morgan Stanley; кое-что я знал уже в феврале 1994 года, когда только собирался устраиваться к ним. Дабы облегчить чтение, я опущу многие сложные темы, которые, возможно, попадались вам в специальной литературе, — например, такие пугающие предметы, как скорректированная продолжительность, скорректированный спред опциона, паритет «пут»-«колл», облигационная база или отрицательная конвективность. Мой обший совет читателю, даже искушенному в банковском деле, таков: не тратьте ни минуты на уяснение этих терминов, денег они вам никогда не прибавят. Если же вы думаете, что знание подобных предметов способно сделать вас человеком всесторонне образованным, лучше оставьте эти мысли при себе — особенно пока вы работаете в торговом зале. Там признают только один способ «округлиться» со всех сторон — непрерывно поедать всякие калорийные штучки. Конечно, если вы научились использовать заумную тарабарщину как дымовую завесу, чтобы скрывать факты от клиентов, это неплохо. Но всерьез тратить время на знания, которые не приносят денег, — пустое дело и плохой бизнес.