Форпост

— Ношу ее с собой не потому, что хочу перед кем-то похвастаться: боже упаси, просто негде оставить. Живу на улице, где придется. Одно время у друзей, приятелей ночевал, но у каждого семья, неудобно людей стеснять.

— Павел, но у тебя ведь была своя квартира?

— Не только квартира, но и жена, сын. Это, браток, долгий, душу выматывающий разговор. Сегодня я на него не настроен. Как-нибудь в другой раз подходи, поговорим под водочку откровенно. Я расскажу тебе историю своей несчастливой жизни, если она кому-нибудь интересна.

Через пару дней мы снова встретились. Послушайте и вы рассказ Павла Беды, полуслепого бомжа с медалью «За отвагу».

* * *

В Афганистане я командовал инженерно-саперной ротой. С легкой руки комбата подполковника Скворцова за мной приклеилось прозвище «Профессор». Не потому, что я был этаким всезнайкой, ходячей энциклопедией, просто однажды среди добытых нами «духовских» трофеев наряду с американскими «М19» и пакистанскими «РЗМк1» впервые оказались итальянские мины в пластмассовом ребристом корпусе «TS-2,5» и «TS-б». Я в школьные годы, кроме английского, для себя изучал итальянский: нравился мне язык Древнего Рима, о котором горы книг перечитал. Надеялся, что хотя бы поверхностное его знание пригодится когда-нибудь в заграничном путешествии по Аппенинскому полуострову. А итальянский неожиданно оказался востребован в Афганистане. В захваченном арсенале были инструкции по устройству и применению этих мин. Но так как итальянского никто в батальоне, да и во всей дивизии не знал, то разбирались с новинками, что называется, на ощупь. Вот тут и настал мой звездный час. Я быстро перевел инструкцию, из которой следовало, что эти почти десятикилограммовые «оладушки» имеют пневмомеханический взрыватель, который срабатывает только при полном нажатии на крышку. Ей, в свою очередь, нужно время, чтобы через калиброванные отверстия вытеснить воздух из верхней камеры, который надавит на диафрагму, и уже она приведет взрыватель в действие. Не ожидавший, видимо, от меня таких познаний подполковник Скворцов, любитель афоризмов и эпитетов, на общем построении батальона в своей манере похвалил:

— Старший лейтенант Беда, как настоящий профессор минно-взрывного дела, быстро разобрался с «итальянцами», за что объявляю ему благодарность.

Так вместе с поощрением появилось у меня второе полушутливое, полуироничное имя. Я на ребят, взводных и ротных, ничуть не обижался. Профессор — звучное прозвище, не так ли?

Кто-то сказал, что сапером, как и талантливым музыкантом, нужно родиться. Не знаю, может, и есть доля правды в этих словах. Но то, что притаившуюся рядом мину интуитивно нужно уметь чувствовать, бесспорно. Когда коллеги, посмеиваясь, подначивали: мол, у тебя, Павел, нюх развит, как у минно-розыскной собаки, натасканной на тротил, я в таком же тоне им отвечал. Дескать, что там нюх, скоро лаять начну. Добрая шутка, юмор классно снимали напряжение.

Кроме опыта, который накапливался с каждой боевой операцией, с новым разминированием, каких-то особых секретов у меня не было. Просто я знал психологию минера и старался представить себя на его месте. Как бы я замаскировал мину, какой сюрприз приготовил, усилив ее поражающее действие, куда скрытно вывел бы проводки дополнительного взрывателя? Эти вопросы сам ставил и искал ответы на них. Между минером и сапером всегда идет незримая дуэль: кто кого перехитрит, тот и победит. Поэтому очень важно быть еще и хорошим психологом, аналитиком. Глаза сапера — его надежное оружие, они замечают все до мелочей, голова — мозговой центр, с компьютерной скоростью просчитывающий все варианты действий, а руки — тончайший инструмент, которым умело и с ювелирной точностью выполняют выбранную операцию. В этом смысле я похож на хирурга. Такая вот общая теория. А о практике афганской я тебе сейчас расскажу подробнее, записывай.